— Итак — по рукам. Я в принципе согласен. С сегодняшнего дня я целиком в вашем распоряжении, — отвечает Рито.
— Вас интересует плата… За исследования и изыскание препарата для прививки «Унтерменш» мы решили вам предложить миллион марок, кроме обычного жалованья в сто тысяч в год. Вы согласны?
— Да, да. Прекрасное вознаграждение. Но поверьте, я буду работать не из-за денег, а из-за самой научной идеи. Она мне пришлась по духу.
— Очень рад! О вашей жизни и удобствах не беспокойтесь. Здесь мы подумали обо всем, нетерпеливо ожидая вашего прибытия. Предусмотрено все, вплоть до учителей и наставников для вашей прелестной дочери… Здесь она может пройти полный гимназический курс. Я думаю, что во время ваших бездомных скитаний, она не успела…
— Около моей дочери был ее отец, — криво улыбнулся японец.
— Простите, дорогой профессор!
— Пожалуйста, пожалуйста! Я думаю через некоторое время отправить ее в один из ваших прекрасных университетов.
— Итак, значит, все в порядке!
Они пожали друг другу руки. Сделка двух дьяволов в образе человека состоялась.
— Теперь выпьем за успех дела! Прозит!
— Прост!
Прост! — чокнулись они рюмками с коньяком. Тонкий хрусталь звенел бубенцами.
Две недели Боно Рито отдыхал, наслаждаясь лесным безмолвием, иногда забавляясь кувырканьем обезьян. В свободное время он читал книги и особые материалы, любезно предложенные профессором. Никто не мешал ему, но во время новой встречи Линкерт протянул ему портфель с бумагами.
— Вот грамота, официально уполномочивающая вас принять шефство над нашим институтом, именуемым отныне — «Бюро Боно Рито».
— Благодарю вас, господин посол. Чему я обязан такой высокой честью? — произнес японец, принимая бумаги. По старой привычке он часто величал Линкерта послом, хотя последний давно уже не был им, занимая теперь высокий, но несколько таинственный пост на родине.
— Мы избрали такое название научно-исследовательскому институту в знак высокого уважения к вам, а также в целях конспирации.
— О! Вы очень предупредительны.
— Иностранные разведчики, конечно, очень заинтересовались бы нашими исследованиями, но мы навсегда закрыли сюда доступ всяким праздношатающимся корреспондентам. Может быть, это вам не понравится? — спросил Линкерт.
— Наоборот! Я недолюбливаю репортеров и журналистов после одного случая… — оскалился Рито.
— Да, да, это понятно, — разные интриги, — понимающе кивнул Линкерт.
— О! Я перенес их немало.
— Продолжаем нашу деловую беседу. Вашим помощником будет доктор Кребс.
— Доктор Кребс! Это тот, с кем мы так приятно беседовали вчера? Я слышал о его работах. Это известный ученый-расист.
— Нет, нет… это не он. Но доктор Кребс действительно имеет значительные труды по расовой теории. Он познакомит вас со всем и введет в курс дела.
Линкерт позвонил, и через несколько секунд в кабинет вкатился невысокий, округленный, лысоватый человечек в серой тройке и золотым партийным значком в петличке.
— Здравствуйте, господин профессор! — вежливо поздоровался он с Рито.
— Господин Кребс, надеюсь, не откажется быть также и связывающим звеном между нами и вашими изысканиями и открытиями. Он поможет вам во всех организационных вопросах; кстати, доктор хорошо информирован об установках и политических указаниях по интересующему вопросу и поможет направить в идейное русло нашу работу, — знакомя их, произнес Линкерт.
— Очень приятно… Это как раз то, в чем я чувствую себя еще несколько слабым, — ответил Боно Рито.
— Вам должно остаться больше времени для чисто научной работы, — сказал доктор Кребс.
— Вот и прекрасно, друзья; надеюсь, вы сработаетесь и будете действовать в интересах великого дела по переустройству мира, — заявил довольный Линкерт.
Кругловатый, со скользкой плешью доктор не совсем пришелся по духу японцу, любившему власть и самостоятельность, но что поделаешь — он в чужой стране…
— Я бы хотел познакомиться с ближайшими помощниками и научными силами, узнать весь актив исследовательского института и посвятить их в тайны своей науки, — предложил Рито.
— Они всегда к вашим услугам.
— Конечно, это все проверенные люди? — спросил новый шеф.
— О, конечно! Мы позаботились, чтобы здесь оказались лишь преданные нам люди и отсутствовали болтуны и тупицы. Нам довольно долго пришлось потрудиться над подбором персонала.
— Сколько, если не секрет?
— О, коллега! Какие могут быть между нами секреты? Свыше года мы ожидали вашего приезда со дня на день.
Это заявление, по мнению Кребса, должно было бы польстить самолюбию Боно Рито, но лишь раздосадовало японца, повысив его личную антипатию к доктору. — Чертов нацист!.. подготовлялся к его приезду, очевидно, эта вакцина им действительно чрезвычайно необходима, — мелькнуло в сознании желтого арийца…
В светлом зале, напоминавшем типичную современную университетскую, хорошо оборудованную аудиторию с кафедрой, картами, книжными шкафами, собралось свыше тридцати подлинных ученных, а также служителей культа расовой теории. Прошлое этих последних довольно темно и малоизвестно в ученом мире; многие из них начинали карьеру в должности брадобреев, дрессировщиков, прозекторов или низших университетских служителей и сумели сделать головокружительную карьеру лишь с колоссальным спросом на сомнительного свойства науку, после прихода к власти коричневого божества.
Перед аудиторией с коротким вступлением выступил доктор Кребс:
— Уважаемые коллеги! Мне выпала честь представить вам великого ученого таинственного Дальнего Востока и… нашего будущего шефа. Мы все собрались вместе с ним выполнить особые задания и реализовать наши политические и научные доктрины…
Аудитория зааплодировала. Боно Рито, оскалив желтые зубы, поднялся и поклонился. Когда стихли последние хлопки, Кребс произнес установочную речь, начавшуюся с отдельных, наводящих пунктов.
— Никто так не знает интимной жизни человека, как он сам знает себя, со всеми личными — чистыми и тайными, порою и грязными сторонами своей жизни. У каждого представителя высшей расы есть и что то свое, особенное, разнящееся от других, передаваемое от родителей по наследству и являющееся следствием воспитания или образования, полученного в школе. Окружение накладывает характерные черты на поведение, психику, характер. Люди высшей расы разны и не похожи друг на друга своим характером, умственными способностями так же, как не подобны отпечатки их пальцев. Кровь же представителей высшей расы, а также деяния и энергичная потенциальность и стремления нации — одно. Мы ставим своей целью культивировать прекрасные качества, являющиеся колоссальным духовным достоянием представителей высшей расы… Однако, мы не можем себе позволить такой роскоши по отношению к ним — унтерменшам, представителям низших рас, — указал он презрительно, пророческим жестом на восток.
