— Но чьих же?
— Знаю не больше вашего. Может быть, американская полиция…
— За каким же чертом американцам мои записки? Они попросту арестовали бы меня… Конечно, я вам не верю.
— И совершенно напрасно. У меня было задание, только не упускать вас из виду. Пока вы мирно жили в Испании, это было довольно несложно, но потом вы начали носиться, как метеор, и одному вам я обязан тем, что потерял дюжину килограмм собственного веса.
— Но ведь вы же и принуждали меня носиться.
— Да нет же, уважаемый профессор.
— Тогда странно. Совершенно странно…
Линкерт, протянув обе руки, радостно приветствовал Боно Рито, будто перед ним был старый и любимый ДРУГ.
— Ба, дружище! Вот так встреча! Я уже три года жажду ее, но увы! Вы, однако, бегаете быстрее лани…
— Собственно говоря, я не знаю, о чем идет речь… Что вам желательно от меня?
— Собственно говоря, мне — ничего. Вами интересуется мой хороший друг, профессор… Едемте к нему. Он хочет предложить вам прекрасную работу… Спокойную, прекрасно оплачиваемую должность.
— Что именно, если не секрет?
— Об этом мы поговорим в другом месте. Здесь неудобно, кто-нибудь может подслушать наш разговор. Едемте. Через час отходит скорый поезд во Франкфурт-на-Майне, а дальнейшую поездку мы совершим в автомобиле.
Вскоре пассажиры разместились в отдельном купе спального вагона «Митропа». Зула дремала на мягком диване, а Магда с любопытством наблюдала меняющиеся за окном живописные виды Германии, иногда переводя взоры с окна на лицо посла, который часто поправлял галстух и исподтишка наблюдал за девушкой, которая действительно была очаровательна. Однако, это не мешало ему внимательно изучать лицо ее отца, бывшее невозмутимо спокойным, будто выточенным из желтоватой слоновой кости, и напоминавшее статуэтку безразличного Будды. Рито держался корректно-вежливо и совершенно не реагировал на новости, сообщаемые послом.
— «Хитрая бестия, ох уж эти японцы», — думал посол.
— «Немцы — хитрые бестии», — хладнокровно мыслил Боно Рито.
Две бестии прощупывали друг друга…
— Однако, почему вы так сдержанны и нелюбезны, мой дорогой профессор? — спросил Линкерт, — мне кажется, той услугой, которую я оказал вам в свое время, я доказал вам свое расположение и доброжелательность.
— Я никогда не забываю услуг и умею расплачиваться за них, — сухо ответил японец.
— Вот и прекрасно! Через десять минут мы будем во Франкфурте, нам подадут автомобиль и мы отправимся дальше, — произнес посол, будучи в самом прекрасном расположении духа…
…В живописных отрогах северных Альп на каждой вершине, как часовые средневековья, высились феодальные замки. Рядом с шоссе вилась в живописной долине река, начинавшаяся где-то в доломитовых Альпах; ее мутноватые воды напоминали сыворотку из-под простокваши. Светло-голубой Мерседес-Бенц, свернув с главного шоссе, пронзительно гудя, мчался свежепроложенным асфальтовым шоссе. Склоны гор поросли красивым, чистеньким буковым леском; порою шоссе ныряет в зеленый тоннель деревьев, иногда совсем вплотную приближается к сплошному, высокому и таинственному железобетонному забору. Вскоре путники остановились у огромных железных ворот.
Внимательно проверив документы посла, двое полицейских по телефону доложили о прибывших. Не спеша раскрылись литые ворота; проехав несколько сот метров по лесопарку, автомобиль остановился у небольшой виллы, густо повитой зеленым плющем.
Затейливые орнаменты газонов и цветники украшали небольшой, тщательно подстриженный сад.
Молчаливые служители тотчас же провели Магду с Зулой в предупредительно приготовленные для ожидаемых гостей, богатые и со вкусом обставленные комнаты в отдельном особняке, где они сразу же почувствовали себя как дома. Боно Рито в сопровождении Линкерта поднялся по ступенькам в приемную, где их встретил моложавый, но седой, с сильно развитыми челюстями и породистым подбородком, энергичный мужчина. Он чопорно поклонился, едва прикоснувшись правой рукой к сердцу.
— Знакомьтесь, профессор! Это долгожданный кудесник с Востока, наш Боно Рито! — отрекомендовал Линкерт.
— Очень рад долгожданной встрече! Я слышал и знаю о вас много. Мы уже давно ожидали вашего приезда и позаботились даже о вашем имуществе и жилище, — произнес встретивший. Серыми, стальными глазами он осмотрел гостя, одновременно оценивая, какое впечатление производят его слова на прибывшего.
— Взаимно рад этой встрече, — скромно ответил японец.
— Хотите отдохнуть, или взглянете на ваши владения и любимцев?..
— Благодарю, я не устал…
Трое мужчин спустились и по хрустящей гравием дорожке направились вглубь густого букового леса. За высокой металлической оградой они очутились в настоящем животном царстве.
— Не то зверинец, не то охотничий заповедник, — подумал Боно Рито, осматривая вольеры животных. Вот подпрыгивая промчалось стадо испуганных антилоп, дальше пасся благородный пятнистый олень, но больше всего в заповеднике было обезьян разнообразнейших пород. Они возились, метались, играли и кричали на всех обезьяньих наречиях. Уцепившись хвостами за сучья, раскачивались ленивцы и цепкохвостые мадагаскарские лемуры, исполняя сложные акробатические упражнения. На искусственных скалах возилось стадо краснозадых павианов.
Макаки, бабакоты, синдапупы, шимпанзе, гориллы сбежались к ограде и с особым любопытством осматривали посетителей. Особенно обрадовалось примчавшееся стадо орангутанов; они издавали радостные крики и протягивали волосатые руки к Боно Рито.
— Маки! Маки! Неужели это ты? — удивился японец, неожиданно встретив своих бывших актеров, являющихся первыми плодами отцовских экспериментов. Сейчас они, правда, более походили на обезьян, чем раньше, во время частого дресса.
Захлебывающимися, нечленораздельными криками огромная обезьяна выражала искреннюю радость, встретив своего хозяина.
— Как они попали сюда? — спросил озадаченный Боно.
— Они предназначены для вашей будущей работы.
Боно Рито был приятно поражен, но вместе с тем ему не нравился такой властный и уверенный тон, каким с ним говорил новый знакомый.
В вольерах оказалось немало подэкспериментальных животных, но многие за семилетний перерыв уже забыли своего первого деспота.
— Орангутанги обладают наилучшей памятью, — произнес, отвечая на свои мысли, Боно, — неужели они здесь все?
— Кроме ваших животных, которые продавались с публичных торгов, мы прикупили за океаном еще тысячу голов, — объяснил профессор…
