— Рожа у него в окно не влезет, пасть во-о! — развел он на полметра руки. — Стоит и смеется и язык в сторону отвалил, чтобы не мешал в нутро меня проталкивать.
— Прямо-таки и смеется?
— Ну, не смеется, а эдак ехидно улыбается, мол, сейчас я тебя, голубчик, употреблю, давно, дескать, ожидаю.
— Ну, и ты что?
— Ну и обставил я его… — и пояснил на мой безмолвный вопрос:
— …в беге с препятствиями, хоть у него и четыре лапы.
— И штаны на этих препятствиях оставил?
— Ага, — утвердительно сказал Димка, пуская колечки дыма.
— А чего ты икал — со страху, что ли?
— Не-е, это я запалился и воды холодной напился в ключе, — ответил он.
— А рычал чего?
— Медведя хотел изобразить…
Все это было бы смешно, если бы случилось не с нами… Охотниками мы оказались аховыми и, понимая это, не испытывали особого восторга от своих приключений. Мы молчали, думая об одном и том же: что же мы привезем домой после трехмесячной охоты?
— Давай-ка завтра вдвоем его прихватим, — предложил Димка.
— Кого?
— Медведя моего.
— Ас чем?
— Дробовик возьмешь, — кивнул он на пятизарядный браунинг,
Поразмыслив, я согласился.
Приход Сузева несколько изменил обстановку, но не изменил наших намерений. Он пришел затемно, изрядно нагруженный. В ответ на первые наши вопросы только хмыкал, вытягивая губы дудкой. В рюкзаке лежало мясо. Маленький Сузев убил большого кабана. Слушая его рассказ, мы испытывали и удовлетворение — хоть одному из нас повезло — и в то же время тайную зависть. Ведь мы были здоровее и выносливее его и глаза у нас были зоркими, но не мы, а он убил зверя. По словам Сузева, кабан был больше ста килограммов, и мы могли бы обойтись им одним, но наше самолюбие не допускало и мысли использовать чужой труд.
— Давай нам винтовку, — потребовал Димка. — Медведь не какой-то там кабан…
— А у тебя пули-то что снаряды, — ехидно сморщился Сузев, напоминая недавний разговор.
— А я что? Я ничего… Я шашки наголо и в атаку! Ты ему вот дай, — показал он на меня.
Винтовка Сузеву была не нужна, и я забрал ее. Вышли мы затемно, торопясь как можно раньше попасть к месту Димкиной встречи с медведем. Уже рассвело, когда мы добрались к подножию злополучной сопки и пошли по следам отступления моего друга. Как в кино с лентой, запущенной от конца на начало, наблюдал я за происходившими сутки назад событиями. Вот двухметровые прыжки зверолова оборвались перед огромным буреломом. Неужели он его перепрыгнул? Нет, он одолел его по-пластунски: нырнул под завал и, как крот, прополз под ним. На одном из сучков, как флаг капитуляции, болтался кусок штанины.
— Пригодится на заплаты, — стараясь скрыть смущение, сказал Моргунов, снимая улику позора.
Чем выше мы поднимались, тем длиннее становились вчерашние Димкины прыжки. Вот здесь он несся, как перепуганный олень, а вот и первый скачок после встречи.
Эх! Если бы Дмитрий Моргунов смог так же прыгнуть на Олимпийских играх— имел бы я именитого друга! Я посоветовал ему обратить внимание на свои задатки, и мы, переведя дух, принялись рассматривать медвежьи следы. Судя по ним, можно было поверить Димке, что морда у медведя действительно внушительных размеров. Конечно, медведь не караулил Димку; встреча для него оказалась столь же неожиданна, и он так же резво дал ходу в обратную сторону. Правда, успокоился он гораздо быстрее, а вот икалось ли ему, определить по следам не удалось. В том месте, где медведь перешел на шаг, мы остановились. Практически у нас был один шанс из ста догнать зверя: следы были суточной давности, и кто знал, сколько прошел медведь за это время? И все же нам хотелось начать погоню.
Место наших раздумий находилось в истоках ключа, впадавшего в Перевальную. Здесь хребет образовывал подкову, которая раздвигалась с приближением ручья к реке. Как велик был ключ по долине, мы не знали, хотя и пытались установить это со скалы. Вся наша надежда в этой охоте была на то, что медведь местный, что далеко он не уйдет и что сейчас стоят как раз те дни, когда медведи ложатся в берлогу. Посоветовавшись, мы решили идти не по следу, а пробежаться гребнями хребтов и через час замкнуть круг на русле ручья. Этим мы экономили время, избавлялись от необходимости разбираться во всех петляниях зверя. В случае, если бы кому-нибудь из нас встретился на хребте след медведя — охоту за ним нужно было бросить, трубить отбой и возвращаться домой. Собственно, весь наш план был построен в надежде на удачу.
Хребты, по которым мы разошлись, поднимались круто и высоко — ключ лежал далеко внизу. Я видел под собой верхушки огромных деревьев, и мне казалось, что высота делает мое тело легче, движения быстрее. Иногда на открытых, поредевших от опавшей листвы местах я видел крохотную фигурку Моргунова, двигавшуюся на такой же высоте. Однако вскоре долина расширилась и я потерял его из виду. С приближением к Перевальной хребет начал понижаться. В одном месте я пересек след табуна диких свиней. Какое-то время след шел по хребту, потом спустился в ключ. Табун прошел вчера днем. Тихо в тайге, только изредка раздается стук дятла да неугомонные поползни попискивают по сторонам. Вот где-то внизу закричали вороны — базар у них там большой, не иначе как кого-то увидели или нашли добычу.
Через час я повернул вниз. Теперь я с особенным вниманием смотрел на снег. Вот прошел изюбр, это кабарга — следов медведя не было. Спускаюсь все ниже и ниже. Вот уже и долина, а вот и темная лента воды. Я вышел на берег ключа. С моей стороны медведь не проходил.
Минут через десять донесся слабый условный свист, Я ответил. Показался Димка.
— Ну? — только и спросил он.
— Следов нет.
— И у меня нет, — сказал он, понизив голос, и зачем-то оглянулся.
Это было уже интересно. Это была уже удача. Мы замкнули круг, и в этом кругу должен находиться медведь. Значит, за сутки он не ушел с ключа и наша встреча стала вполне вероятной.
— Там вороны что-то кричат… Не его ли это работа— сказал Димка.
Конечно, могло быть и так. Теперь нам нужно было сделать еще круг, но поменьше. Мы повернули назад, договорившись встретиться через двадцать минут. На этот раз я не стал подниматься на хребет, а пошел его подошвой. Вот где-то здесь кричали вороны, но сейчас они почему-то молчат. Я снова вышел к ключу и увидел, как почти одновременно со мной с противоположной стороны вышел Моргунов. Увидев меня, он. спотыкаясь. бросился навстречу.
— Есть… есть.. — задыхаясь, выпалил он. — Лапища что у слона. Шлялся, ковырял… все исследил…
Я перебрался на его сторону ключа, и мы вдвоем пошли поперек Димкиного круга.
