— А я-то, дурак, думал, куда он пропал, — протянул Малфой. — А оно вон как, оказывается…
— Я вообще-то пошутил, — Поттер разнёс очередной подозрительный на вид булыжник, готовый в любой момент выстрелить заклинанием.
— Да понял я, что ты пошутил — он ни под одну кровать не пройдёт, даже в роли мумии… так вот значит ты какой, таинственный гриффиндорский юмор?… Я всегда знал, что это очередная степень гриффиндорского идиотизма.
— И про идиотизм говорит человек, который учится на одном факультете с Креббом и Гойлом, — возвёл глаза к потолку Поттер.
— Ну, это оно? — осведомился слизеринец, когда они совершенно неожиданно упёрлись в какое-то странное приспособление, представляющее собой большую эбонитовую сферу, встроенную в пол почти до половины. От этой сферы раз в несколько минут проскакивала ярко-зелёная молния, упирающаяся в зеркально её отражающее приспособление на потолке.
— Похоже на то. Отойди в сторонку.
— Ты что, собрался над ней колдовать?
— А ты что думал, я сюда шёл вышивать крестиком? — огрызнулся Поттер.
— Ты уверен, что она никак не переключается? — или Гарри показалось, или слизеринец был взволнован.
— Спокойно, всё под контролем. Я читал, как этой дурой пользоваться. Ты просто отойди и не мешай. А то заденет…
Когда слизеринец отошёл, Гарри поднял волшебную палочку и принялся читать заклинания над нижней сферой.
Большой Зал был чисто убран, полы разве что не блестели, а столы были накрыты свежими скатертями. Ничто не говорило о том, что ещё прошлой ночью по Хогвартсу летали ракеты, гремели взрывы и ломались стены. Гарри героически явился на завтрак, окидывая мутным взглядом помещение. Постоянное недосыпание заставляло чувствовать себя не то, чтобы очень плохо, но и не шибко замечательно. Во всяком случае, желания влезть на профессорский стол и исполнить гимн Хогвартса у юноши не было.
Он тут сейчас был исключительно по двум причинам: во-первых, нужно было показаться на глаза директору и дать понять, что он свою причастность ко вчерашним событиям склонен всячески отрицать. А во-вторых, сегодня с утра можно будет навестить Рона. Правда, заставить себя прийти одновременно со всеми Поттер так и не смог, так что теперь сидел за столом практически в полном одиночестве. Гермиона так и не проснулась, а когда Поттер попытался довести до её сведения, что утро настало, его отправили за бабочками.
Влив в себя ещё одну порцию кофе, Гарри поднялся. Душераздирающе зевнув, он направился в сторону лазарета. Двери больничного крыла были, вопреки обыкновению, крепко закрыты, что несказанно Гарри удивило: он абсолютно точно знал, что там сегодня аншлаг: куча детей с головной болью от фейерверков и с болями в животе от чрезмерного хохота. Да и Рона разрешили посещать только сегодня, так что Парватти, скорее всего, уже там…
Гарри осторожно толкнул тяжёлые створки. Вопреки ожиданиям, они свободно поддались… и навстречу юноше клубами повалил снежно-белый туман, заставляя рефлекторно зажать нос и рот рукавом мантии и зажмуриться.
Резко распахнув двери, Поттер ворвался в больничное крыло… только чтобы застать там на полу возле кроватей тела учеников. Ближе всех к двери лежал недвижимым кулём Рон с бесполезной волшебной палочкой в руке, а возле камина, так же ничком, лежала мадам Помфри, так и не сумевшая дотянуться до дымолётного порошка, чтобы позвать на помощь.
Это всё Гарри заметил ещё с порога, на бегу читая вентилирующее заклинания, чтобы избавиться от белого тумана.
«Осуществляя месть, человек уподобляется своему врагу, пренебрегая же местью, он возвышается над ним».
(Ф. Бэкон)Сознание возвращалось, но почему-то пугающе медленно. Ощущение было такое, словно какое-то гадкое и нехорошее существо макнуло несчастную беззащитную жертву в лице Гарри в вишнёвый кисель, собственно лицом. При этом предварительно грязно надругавшись. А потом начала болеть голова. Да так, словно нехороший человек на этом не остановится и принялся радостно возить по ней чугунным утюгом. Раскалённым. С помощью магии.
Смекнув, что дальше будет только хуже, Гарри собрался с силами, возжелав получить воздаяние за грехи свои, прошлые, настоящие и будущие, не по частям, а единовременно, по принципу «так быстрее отпустит», резко открыл глаза и попытался чуть приподняться на локтях. Увы, безуспешно. Общее ощущение того, что органы его во всех отношениях бесценной персоны живо напоминали вату, вежливо подсказало, что, кажется, он парализован. Гарри поблагодарил этого подсказчика, поздравил себя с шизофренией и, наконец, огляделся.
Догадка относительно злобного нехорошего гада поблизости, как ни странно, полностью подтвердилась. Правда, гаду на самочувствие (или самобесчувствие) Поттера, судя по всему, было оскорбительно наплевать.
Профессор Снейп (а на ответственную должность верховного гада на данный момент был торжественно наречён именно он) дирижировал снующими туда-сюда учениками, оперативно вливающими какую-то крайне неаппетитную отраву (явно настоянную на лягушачьих лапках, или чём поядрёней) больным, возлежащим на кроватях. Поттер с возмущением отметил, что сам он всё ещё валяется, художественно раскинувшись, на каменном полу рядом с камином.
«Вот так ревматизм и зарабатывают», — сделал горький вывод он.
Впрочем, он был несправедлив к окружающему беспределу: справившись с бессовестно закрывшими обзор зелёными кругами (возможно и чёртиками — он не приглядывался), Гарри обнаружил, что жизнь не настолько сурова, как ему показалось в первый момент: на полу оставили валяться не только его. Да и в целом обстановка и расположение бездвижных тел с момента его отключки изменилась мало. Отсюда вывод: пролежал он тут совсем недолго, однако триумфальное появление Снейпа всё-таки пропустил. Видимо, по дороге профессор в добровольно-принудительном порядке рекрутировал не успевших попрятаться учеников.
Если судить по тому, что самого Гарри зельями поить не спешили, то он был признан либо мёртвым, либо наоборот — живым и потому не заслуживающим внимания. Обидно, однако — пока не умрёшь, никто о тебе слова хорошего не скажет…
Откуда-то сзади, где, как помнил Гарри, ещё с полчаса назад обреталась входная дверь, раздался грохот. Если бы Поттер мог пошевелиться, то, наверное, подпрыгнул бы. Однако, к счастью, шевелиться он не мог. Видимо, дверь была всё ещё там, хотя, если кто-нибудь её ещё раз откроет с таким рвением, возможно директору придётся вплотную заняться заменой садистски попроченного интерьера больничного крыла.
