Профессор замялась. Видимо, в какой именно момент его бурной биографии Гарри непременно должна была настигнуть его незавидная участь, она ответить затруднялась.
Скучающий Гарри, который к тому времени — о ужас! — уже успел сыграть с профессором Трелони две партии в шахматы и выяснить, что старая прорицательница первоклассно жульничает в карты, тяжко вздохнул.
Снейп честно выполнил свою угрозу, отправив болящего Поттера на постой в кабинет прорицательницы. Коварная Трелони, поломавшись минут пять, всё-таки согласилась, что в таком сложном и запущенном случае, когда больной в любой момент может сойти в могилу, ему действительно необходимо индивидуальное лечение. Кто-то, возможно, усомнился бы в способности профессора прорицаний это самое индивидуальное лечение организовать, однако Гарри, с замиранием сердца слушающий переговоры Снейпа и Трелони, решающих его дальнейшую судьбу, не обольщался. Действительно, всё решилось не в пользу юного волшебника: Гарри Поттеру был показан двухдневный постельный режим и относительный покой, которые вполне можно было при должной фантазии организовать и в башне прорицаний. Постель туда доставили из лазарета, а по покою (вечному) Сивилла Трелони была признанным специалистом.
Принять сколько-нибудь активное участие в решении собственной судьбы Гарри не смог: слизеринский декан подло воспользовался его полубесчувственным состоянием и вновь лишил гриффиндорца способности говорить и двигаться, за что Гарри решил ему в отдалённом светлом будущем (через недельку) страшно отомстить.
Очень скоро, однако, Гарри порадовался возможности оказаться вдали от лазарета. Новости до него долетали обрывочно, как правило с ребятами, которых припахали носить почётному пациенту лечебные зелья.
Итак, согласно свидетельствам очевидцев, вскоре после позорной отправки героя всея магического мира к Трелони в лазарет ворвался Берк. Видимо, по прошествии нескольких часов директор случайно прослышал, что часть занятий самоотменилась, а в лазарете происходит что-то подозрительное и незапланированное. Какое-то время Берку потребовалось на то, чтобы на глаз прикинуть ситуацию, собраться с мыслями и сделать для себя какие-то выводы. А потом, если верить Ании Томпсон, имел место самый грандиозный на её памяти скандал. Дело в том, что во всей школе счастливчиков, имевших честь лицезреть, как цапаются декан Гриффиндора и декан Слизерина, можно пересчитать по пальцам. Причём большинство счастливчиков было преподавателями: волю высоким чувствам Снейп с Макгонагалл давали довольно редко, но, говорят, раз увидев, такое не забудешь никогда. А вот, пожалуй, то, как деканы Гриффиодора и Слизерина вдвоём орут на кого-то третьего, видеть не доводилось даже им. Гарри Берку, конечно, не позавидовал, но и жалеть не стал. Думать надо было, прежде чем обвинять в нарушениях и некомпетентности Макгонагалл в дурном настроении и Снейпа в критические дни (сейчас как раз шла неделя контрольных работ по зельеделью у пятых курсов, а значит зельевед, вынужденный их проверять, находился в совершенно особом расположении духа).
Сам же юный спаситель мира мрачно грустил, предвидя два бесполезных дня в обществе старой вешалки, раз в пятнадцать минут стенографирующей, что в ближайшем будущем Поттера ожидает трагическая гибель. Причём причины этой гибели она так же оглашала, и с каждым разом они были всё фантастичнее.
Ну и, конечно, юноша не мог не возрыдать и не посыпать голову пеплом по поводу того, что из-за снейпова коварства пропустил тот самый исторический скандал.
— …игаясь по коридору жизни и смерти, не оглядывайся назад!
Гарри аж подпрыгнул, когда из приступа жалости к себе, несравненному, его вывел глухой голос прорицательницы, звучащей с той характерной интонацией, когда она не играет на публику.
— Все нити ведут к пауку в центре паутины, все дороги тянутся в одном направлении! Не ошибись, Тот-кто-выжил!..
И снова растерянность на лице профессора, снова глупые вопросы о том, что случилось и фальшивые заверения, что все прекрасно. Все это уже было где-то и когда-то, а сейчас словно бы вернулось из глубин времени: Гарри в смятении ищет ответы на появившиеся вопросы, а Трелони… а Трелони это Трелони, она неисправима и снова говорит со смертником о смерти.
Какое-то мгновение Гарри видел сегодняшнее свое будущее так, словно оно уже стало прошлым. Этим вечером он, не желая ждать новых Истин, покинет башню прорицаний, левитируя на кровати, и нагло заявится в Больничное крыло — требовать сатисфакции. Его постараются выставить, сославшись на распоряжения Снейпа, но Поттер не пожелает ничего слушать и так и останется в лазарете. В конце концов, если бы Снейп хотел, чтобы Гарри торчал у Трелони, отобрал бы палочку.
В лазарете было весело. Пациенты давно и капитально позабыли о различиях факультетов, возрастов, концессий, социального положения, да и положения вообще: где чья кровать они бы, наверное, тоже вряд ли определили. Причина такого безобразия была видна невооружённым глазом, была по-своему парадоксальна, но вполне закономерна. Пациенты были мертвецки пьяны. Настолько, что если кому-то удавалось сползти с кровати, возвращать его приходилось либо совместными усилиями дежурных по палате (Гарри очень хотелось добавить «для буйно помешанных»), либо посредством магического вмешательства всё тех же дежурных. Сперва, до начала собственно лечения, эта ответственная миссия была возложена на шестой и седьмой курс. Потом Снейп, кривясь, ругаясь, корча страшные рожи (в общем, всячески изображая клоуна) приступил к лечению. Гарри зелье досталось одним из первых, в самом маленьком количестве: пострадал он значительно слабее остальных.
Титанического усилия воли юноше стоило не выплюнуть жуткое месиво куда выплюнется. Значительно укрепило выдержку юного мага то, что случаях в трёх из пяти субстанция оказалась бы на мантии Снейпа, не соблаговолившего отойти на достаточное для нужд Гарри расстояние. В общем, зелье он выпил. Даже не смотря на то, что настояно оно было на чистом спирте. А уж что там плавало, юноша даже представить себе боялся: цветом зелье до боли напоминало шкуру миссис Норрис…
Довольно скоро пациенты, пребывавшие в состоянии, близком к смертельному исходу, сильно повеселели. Затем принялись активно общаться с соседями, а когда обнаружили, что могут двигаться, оказалось, что уже и не могут, но по совершенно другой, не связанной с магией причине.
Зато зелье явно действовало: голова Поттера перестала гудеть, а конечности, хоть и отказывались слушаться, теоретически были готовы повиноваться.
