– Это факт. Тысячедолларовых купюр не так много в обращении и они привлекают внимание. Практически всегда требуется нести их в банк, чтобы поменять. В кассах магазинов обычно нет достаточного количества наличных, чтобы давать сдачу с тысячедолларовой бумажки.
Мейсон подошел к своему письменному столу, взял длинный конверт из плотной бумаги, вложил туда десять тысяч, полученные от Фрэн, заклеил конверт, снял колпачок с авторучки и написал адрес:
«Карл. С. Белкнап, 3298, Пятнадцатая улица, Денвер, Колорадо».
Потом адвокат нажал на кнопку, находившуюся сбоку от стола, вызывая таким образом секретаршу.
Когда Делла Стрит открыла дверь, Мейсон небрежно бросил на стол конверт.
– Отправь это, пожалуйста, Делла. Обычной почтой.
Она взглянула на адрес.
– Не знала, что мы ведем переписку с мистером Белкнапом, – заметила Делла Стрит.
– Теперь ведем. Пожалуй, лучше пошли его заказным письмом.
Она кивнула, бросила быстрый, оценивающий взгляд на Фрэн Челейн и вышла в приемную.
Мейсон повернулся к посетительнице.
– Теперь этот конверт несколько последующих дней будет путешествовать по стране. В конце концов он вернется ко мне. А пока деньги у меня никто не обнаружит. Почему вы с самого начала не рассказали об этом полиции?
Ее глаза внезапно загорелись огнем.
– Это мое дело! Я наняла вас, как адвоката, чтобы представлять мои интересы. Не думайте, что я позволю вам стоять здесь и указывать мне, что делать, а что не делать...
Он шагнул по направлению к ней и заявил:
– Вы или научитесь сдерживать себя, или проследуете на виселицу с черным мешком на голове. Вы никогда не задумывались над тем, хочется ли вам быть повешенной?
Она вскочила на ноги и отвела руку, словно собираясь влепить ему пощечину.
– Вы всю жизнь были испорченной злючкой с отвратительным характером, – сказал Мейсон. – Теперь вы оказались в ситуации, из которой вам самой не выпутаться. Вы можете не сомневаться, что в течение следующих сорока восьми часов вас арестуют. Вас ждет безрадостная перспектива, и я не уверен, смогу ли вас вытащить.
От удивления ее гнев пропал. Она посмотрела на него широко раскрытыми темными глазами.
– Арестуют? Меня арестуют?
– Да. По обвинению в убийстве.
– За это арестовали Девоэ. Это он убил дядю.
– Девоэ никого не убивал, – ответил Мейсон. – А если даже он и сделал это, то никто никогда не докажет его вину. У него есть адвокат, который знает все ходы и выходы и искушен в подобных делах. Не сомневайтесь, он втянет и вас.
– Почему вы так решили?
– Потому что он был у меня в кабинете менее часа назад и сам сказал мне об этом.
Она откинулась в кресле и уставилась на него. Огонь погас в глазах. Она выглядела трогательной и беззащитной.
– Что он хотел? – спросила Фрэн Челейн.
– Денег.
– Хорошо. Мы дадим ему денег.
– Нет, – твердо ответил Мейсон.
– Почему?
– Потому что тогда он будет шантажировать вас до самой смерти. Он не уверен, что вы влипли по уши, а только подозревает. Если бы я стал обсуждать с ним условия, он бы получил необходимую уверенность. Он только слышал звон. Он хотел подтверждения. Если бы я согласился заплатить, то его догадки бы полностью подтвердились.
– А что вы сделали? – поинтересовалась она.
– Вышвырнул его отсюда, – мрачно ответил адвокат.
– Он много знает?
– Знает немного, но многое подозревает.
– Я боюсь его, – по голосу слышалось, что она вот-вот расплачется.
– Вы и должны его бояться. А теперь я хочу добраться до самой сути. Расскажите мне в точности, что происходило, когда был убит ваш дядя.
Она глубоко вздохнула и начала говорить тихим, монотонным голосом:
– Я была дома. Я с ним поругалась. Он был очень резок, я сорвалась и наговорила множество неприятных вещей.
– Такого от вас можно ожидать, – сухо заметил адвокат.
– Да, можно, – согласилась она.
Последовало молчание.
– Продолжайте, – предложил адвокат.
– Он достал из бумажника деньги. Не все, там еще оставалось. Точно не знаю сколько. Он пододвинул деньги ко мне и сказал, чтобы я их взяла. Он заявил, что собирался прекратить давать мне деньги на расходы, чтобы я взялась за ум, но, в конце концов, пришел к выводу, что я никогда не повзрослею. Это, в общем-то, мои деньги и если я хочу выбрасывать их на ветер, это мое личное дело.
– И вы взяли деньги, – сделал вывод адвокат.
– Да, конечно.
– И что потом?
– Потом я отдала их все, кроме десяти тысяч, миссис Мейфилд.
– Зачем вы это сделали?
– Она знала, что я вышла замуж, и угрожала рассказать дяде.
– Это произошло до того, как приехал Кринстон или после?
– Вы имеете в виду, когда я отдала ей деньги?
– Да.
– После.
– Кто-то видел, как вы передавали ей деньги?
– Роб Глиасон.
Мейсон присвистнул.
– Так, значит, и Глиасон находился в доме, не так ли?
– Да, – медленно произнесла она. – Он был там. Именно поэтому я утверждала, что меня не было.
– Хорошо. Продолжайте, – угрюмо попросил Мейсон.
– Вам известно, что мы муж и жена. Роб приехал на своей машине – на шевроле. Из моей комнаты есть выход на улицу. Я впустила его в дом. Он беспокоился об угрозах миссис Мейфилд и о том, что может сделать мой дядя. Я сообщила ему, что разговаривала с дядей и думаю, что все будет в порядке. Пока мы разговаривали, вошла миссис Мейфилд и потребовала денег. Она подслушивала и была в курсе, что дядя дал мне сколько-то денег, но не знала точную сумму. Я сказала, что отдаю ей все, что у меня есть. Я открыла сумочку и она сама достала деньги, но перед этим я спрятала десять банкнот, чтобы расплатиться с вами. Мне деньги нужны были только для этих двух целей – расплатиться с нею и с вами. Тогда я думала, что все уладится: вы меня представляете, а миссис Мейфилд должна успокоиться. Я решила, что мы найдем выход из сложившейся ситуации.
– К этому времени Кринстон уже приехал? – спросил Мейсон.
– Да. Я слышала, как подъехала машина. Фактически, Кринстон поднимался по лестнице, когда я выходила из кабинета дяди.
– А Грейвс все это время находился в приемной?
– Да. Он прекрасно осведомлен о том, что произошло. Он знает гораздо больше, чем показывает. Грейвс в курсе всех дел моего дяди и, мне кажется, еще и того, чем занимается миссис Мейфилд.
– Так что же произошло?
– Миссис Мейфилд ушла, а мы Робом отправились посидеть на крыльцо. Затем послышался какой-то шум, в передней части дома бегали люди, раздавались возгласы, потом кто-то закричал, что моего дядю убили. Я поняла, что будет лучше, если Роба никто не увидит, велела ему сесть в машину и уехать.
