я свистка, коли це хтось мені пас дає прямо в ноги. Це мене прямо-таки обурило: «Оце мені ще не хватало, щоб зараз на мене накинулись захисники та виваляли мене в багнюці. Ні, красненько дякую вам за м’ячик, але заберіть його назад." – думаю я і з пересердя щосили вдарив того м’яча. При цьому футбольний м’ячик описавши неймовірну траєкторію влучив в саму "дев’ятку". На мене накинулись мої одноклубники і завалили все-таки в калюжу. Ох, і холодна ж була там вода, але я не ображався на товаришів, бо сам находився в стані надзвичайного збудження від забитого гола. Солодка мить перемоги, таке можна пережити тільки раз в житті,– Форвард замріяно дивився кудись в далину,
– І що більше вам не вдавалось повторити такого удару?
– Ні, але з того часу мене з легкої руки місцевого журналіста прозвали "таємна зброя "Сокола", мій гол занесли до всіх хрестоматійних підручник по футболу, про нього знають всі суперники і бояться отримати в свої ворота такого ж гола, а тому стережуть мене всіма можливими силами, про інших граків забувають за що і поплачуються голами від моїх одноклубників. Тобто моя присутність на полі з сильний психологічний фактор, який деморілізує супротивника, і влаштовує мою команду цілком. Тому вони і не дають мені паса, бо бояться, що раптом я не повторю того знаменито¬го удара і тим самим розвінчаю себе, як неперевершеного голеадора. Ото ж і граю весь час без м’яча, так що свободно можеш побігти туди , де з м’ячом грають.
– Правда, можна,– очі в хлопця загорілись.
– Правда, а я піду, поки поближче до бокової лінії, може пауза яка винекне то я чайку поп’ю, он уже дружина на мене з термосом чекає. – Форвард махнув рукою в сторону трибун, де на біговій дорожчі стояла чорнява жінка з термосом.
– То я побіжу тоді. – сказав захисник і рвонув було туди, де точиться борьба за м’яч, та пробігши декілька метрів зупинився.
– Бач, який підступний – подумав він – хоче мене відправити від себе подалі а сам тим часом отримає м’яча і без перешкод нанесе по воротам свого гарматного удару. Немає дурних – переженились.
І захисник повернувся і, пішов слідом за Форвардом.
Ольга Дмитриевна первая вошла в кабинет и включила чайник. Лена выложила из сумочки печенье и конфеты в хрустальную вазочку.
– Печенье я вчера пекла по новому рецепту. Не знаю – получались ли они у меня.
– Да. Видно, плохи наши дела. Я таким злым еще не видела Михайловича, – задумчиво сказала Ольга Дмитриевна.
– А мне, кажется, он выглядел вполне нормально. Просто решил немножко настращать нас, как делали это преподаватели в университете.
– Ты ещё мало его знаешь, а я его за годы работы изучала вдоль и впоперек. "Мы скучная газета, мы ничего не даем нового, только передираем материалы из других газет и журналов" – Не понимаю, почему он так сказал?.. Я уверена, что грядут перемены, возможно даже сокращение штатов.
– Ой! Не дай бог! Мне так тяжело досталось это месте. А у меня ведь ребёнок.
– Кто сейчас на это обращает внимание, – кинула мимоходом Ольга Дмитриевна, но затем спохватилась – Ой, да ты не переживай. Ты свежий человек в газете, у тебя есть хорошие свежие идеи, ты ещё не выписалась, а это очень ценится в газете. Вот я… Меня изучили вдоль и впоперек, знают, где и какой оборот я сделаю, где поставлю запятую или точку. НАДО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что-то менять. Михалыч тут прав.
Она задумчиво смотрела в окно, за которым стояли голые тополя, и сыпал мелкий унылый дождь. Мерзопакостная погода, мерзопакостное настроение.
Закипел чайник. Ольга Дмитриевна разлила кипяток по чашкам, куда перед этим Лена бросила по ложечке растворимого кофе и две ложечки сахаре, тщательно все перемешала.
– Будем пить кофе, может, оно разогреет нам застывшие мозги, и они станут выдавать нам гору гениальные идей.
– Будем надеяться. – Лена села за столик, Ольга Дмитриевна напротив и они, молча, пили кофе, закусывая его домашним печеньем. Действительно, утро было не лучшим, из головы повылетали все темы, которые обсуждались за чаепитием. Сегодня не волновали: ни политика, ни внеземные цивилизации, ни таяние полярных льдов и прочие катаклизмы. Они понимали, что это избитые старые темы, а от них требовалось что-то вовсе оригинальное. Они так ушли в себя, что даже забыли высказать мнение о печенье, приготовленное Леной накануне.
Первой решилась прервать молчание Лена.
– Что-то у меня обручальное кольцо стало темнеть. Может оно не из золота?
– Да, нет. Золото тоже тускнеет. Просто его надо почистить.
– Я чистила.
– Чем?
– Шерстяной тряпочкой. Не помогает.
– Надо зубной щёточкой почистить и мыльным раствором, и кольцо будет сиять как новенькое.
– Вот хорошо, что подсказали, а то мне в голову уже разные мысли лезли.
– Ты что мистик?
– Вообще-то нет, но, когда появляются разные неприятности, то начинаешь всему верить.
– Например?
– Олег как-то переменился. Домой ему не хочется идти, к друзьям бежит. Знаю, я ему не интересна, может даже надоела ему, то есть жизнь превратилась в будни.
– Не обращай внимания. Побегает, побегает и возвратится домой. Ты только заботься о том, чтобы еда была вкусная и не холодная, и поддерживай в доме мало-мальский порядок. Больше мужчинам ничего не надо. Да, и главное не мешай ему смотреть телевизор. Он у тебя болельщик?
– Да. Болеет за «Динамо».
– Тем более. Не вздумай переключать на какой-нибудь сериал.
– Нет. Я не переключаю. Мы с дочкой стараемся выходить из комнаты, когда он болеет.
– Не понимаю я этих мужиков. Примитивное создание. Так что не обращай на их причуды особого внимания.
– Ольга Дмитриевна, а вы в вещие сны верите?
– Вообще-то я материалистка, со мной ничего такого не случалось, но другие вот рассказывали интересные случаи. Вот, например, со мной училась Вера Корниленко. Так ей перед экзаменом по истории приснилось, что она вытянет тринадцатый билет и ей действительно достался этот билет.
– Она, конечно, его вызубрила?
– Да, посмотрела, внимательно, перед тем как зайти, а сколько у неё было радости, когда вышла.
– Я представляю. Мне никогда не везло – всегда вытягивала тот билет, который не знала… Вещих снов у меня не было, а вот родная тетка, которая живёт в селе рассказывала, что ей приснился сон, что она поломала руку. И действительно, она поломала руку, только не в этот день, а через неделю.
– Это уже не имеет значения, главное, что поступил сигнал об опасности.
– А тетя на него
