бюро.
– Я там был. Они не дают таких справок.
– Мы тоже. Извините нас, но нам нужно работать.
– Конечно, мы очень заняты. Мы говорим о гуманизме, о доброте, а не можем ближнему своему сделать такую малость.
– Оставьте нас. А то я вызову милицию.
– Вызывайте, если вам наплевать на человека, причём не, только на меня, но и на Наталью Могилевскую. Ибо я уверен, что она тоже несчастна, ибо её окружают меркантильные, практичные типы, у которых нет никакой романтики, никаких высоких чувств. Я её половинка, а она моя и только воссоединившись, мы оба будем счастливы.
– Вы меня достали, молодой человек, я вызываю милицию. – Ольга Дмитриевна подняла трубку.
– А вы ханжа и бюрократ. У вас нет сердца. Вы не любили никогда и всегда лицемерили и в жизни, и в газете, думали одно, а писали совсем другое. Я уйду, но знайте, я всё равно найду свою любовь. – Мужчина вышел, хлопнув дверью. Некоторое время женщины сидели, молча, смотря на дверь, словно опасаясь, что она сейчас откроется и войдёт разгневанный посетитель.
– Как он попал в редакцию? – задала вопрос в пространство Ольга Дмитриевна. – Так в следующий раз заберётся в редакцию какой-нибудь террорист, и мы все взлетим на небо.
– Видно, вахтерша куда-нибудь отлучилась, – высказала догадку Лена, добавила – пойду я помою чашку.
– Хорошо, иди, я немного поработаю. У меня тут есть замечательная заметка об инопланетянах. Пожалуй, она оживит газету, люди любят читать всё такое необычное.
– Конечно, с инопланетянами хорошо иметь дело.
Лена вышла, а Ольга Дмитриевна склонилась над листком, в полной уверенности, что её материал осчастливит, если не всё человечество, то добрую половину читателей их газеты.
В то утро мастер дистанции пути Семен Петрович Лапушкин был настроен очень решительно. Пора кончать с беспределом в коллективе, надо воспитать в подчиненных чувство высокой ответственности. Для воспитательного момента он из¬брал провинивщегося монтера пути Петра Степушкина.
– Ты почему вчера в обходе не был?
– Был, – не моргнув гла¬зом, отвечает Степушкин.
– Врешь! Тебя вчера виде¬ли совсем в другом месте. Возле пивбара.
Припертый к стенке, Петр тотчас меняет тактику.
– Сознаюсь, было дело. Но не я виноват. Вышел я на путь. Все взял, как полагается: ключ, молоток, сигнальные принадлеж¬ности. А сигарет не взял. Понимаете, я день могу не есть, не пить, а вот без сигарет не могу. Я на велосипед – ив Зачепиловку. За сигаретами.
– Что ты мелешь! В Зачепиловку полчаса ходу туда и назад, а тебя весь день не было.
– Так дайте мне кончить. В Зачепиловке сигарет в магазине не было, а вы же знаете, Петрович, что я могу день не есть, не пить, а без курева – ни часа не продержусь. Я, значит, в Митрофановку – там, в магазине ревизия. Я в Трофимовку – там вообще безобразие: продавщица на крестины укатила в соседнее село. Но что, же у нас в стране делается, люди запросто лишают свое рабочее место и занимаются своими делами. Настоящее это безобразие. Так я на велосипед – и в Яблуневку. Но там тоже сигарет не было. Только в райцентре купил. Знаете, в том магазинчике, что возле вокзала.
– Это, тот киоск, который находится напротив пивбара?
– Точно. Вчера туда такое свежее пиво завезли…
– Так ты, значит, пиво пил?
– Только один бокал; и то в обеденный перерыв. Я на часы посмотрел – была половина первого. Я ведь понимаю, что трудовой режим, прежде всего.
– Хорошо, что понимаешь. Но почему на путь не вышел?
– Петрович, так ведь у меня не ракета – велосипед. Пока крутишь педали, до тех пор едешь. Соответственно и приехал к концу рабочего дня. Посудите сами, куда ж было идти?
– Да ты соображаешь, что говоришь? А если б там рельса пополам или болты в накладке раскрутились?! Что тогда?
Монтер переминается с ноги на ногу.
– Виноват, Петрович, исправлюсь.
Заметив, что воспитательный момент воздействует, Петрович поддает жару:
– Да тебя за такое судить надо! Петро умоляюще шепчет:
– Клянусь, в последний раз. Больше – ни-ни!
Видя, что рабочий осознал вину, мастер смягчился.
– Пиши объяснительную записку и иди в обход. Учти, это в последний раз.
Через полчаса Петрович кладет объяснительную записку в карман и отправляется на станцию, чтобы получить в кладовке спецовки. Но вдруг вспоминает, что накладные в бытовке забыл. Возвращается. Подходит к кладовке, а навстречу ему из дверей Петро с велосипедом. У Петровича едва речь не отобрало.
– Ты куда?
– Накладочка получилась, Петрович. Вышел я на путь. Все как полагается: и ключ взял, и молоток, и, сигнальные принад¬лежности, и сигареты при мне. А вот спичек нет. Так я быстренько сейчас в Зачепиловку смотаюсь за спичками. Понимаете, на перегоне, где я спичек возьму, чтобы сигарету прикурить. А как же я без курива? Я могу сутки не есть и не пить, а без сигареты не могу. Привычка проклятая еще с первого класса.
– Но на пергон же, когда пойдешь?
– Петрович, вы ж сами говорили, что полчаса хода туда и обратно.
"Добрий день, дорога матуся!
В перших рядках свого листа хочу вам сказати, що я живий-здоровий, чого і вам бажаю, а також, що служба моя в військах особливого стратегічного призначення, скорочено ОСП– це щоб ворога ввести в оману, проходить нор¬мально. Під моїм приводом знаходиться декілька десятків "підлеглих", так я називаю службовців мого підрозділу, з метою сурової секретності, оскільки вони теж зміцнюють обороноздатність нашої країни. Ось тільки ми служимо два роки, а мої підлеглі і до року не дотягують – це вже залежить від їхньої вгодованості та інших факторів. Наприклад, за успішне виконавши зав¬дання на тактичних навчаннях наша частина отримала вдячність від командування. Всі задоволені, а мої підлеглі постраждали, бо зразу чотирьох з них відправили для банкету з цього приводу.
Служба в мене дуже відповідальна, ось тільки жалко, що автомата мені не в видали. В цьому старшина наш винуватий, бо, коли в нас були навчання, то він суворо наказав: "Приготуйте противогази, зараз противник використує отруйні гази. По моїй команді одягнете ці засоби індивідуального захисту. Звичайно, ці засоби не гарантують на сто відсотків , що врятуєтесь, але сильніші виживуть. Природній відбір." – дещо жорстоко пожартував старшина. Він у нас великий дотепник, з його крилатих вислівів можна зібрати цілу книгу. Так от від того жарту, хтось з наших, у кого нерви не в порядку, не витримав і пукнув, та так голосно, то
