К тому времени Джеймс потерял сознание. Кровотечение постепенно утихло и наконец остановилось, и я в ужасе заметил, что грудь парня перестала вздыматься и опадать. Я прижал пальцы к его шее, отчаянно желая нащупать пульс, но ничего не почувствовал.
Никогда не забуду рыданий Кэлии.
Она вытянулась рядом с телом брата и обняла его. И оставалась рядом с Джеймсом, несмотря на жару и палящее полуденное солнце. Я понимал, что не в силах ничем помочь, но сидел поблизости, ни слова не говоря, и пытался сообразить, что же нам делать дальше. Наконец я сказал:
– Сейчас вернусь. Пойду принесу телефон.
Кэлия не ответила, и я испугался, что она впала в шоковое состояние, поэтому поспешил в палатку и вытащил из сумки телефон. Нажал на кнопку включения, но ничего не произошло. Ни одна лампочка не загорелась, и я понял, что батарея села. В последний раз я заряжал устройство в гостинице, и, по идее, заряда должно было хватить еще на месяц или два, но ожидания не оправдались.
«Это все мне снится».
Но кошмар происходил на самом деле. И гидросамолет вернется за нами только через неделю. Я схватился за голову и попытался включить мозги. Нужно позаботиться о Кэлии. И сделать что-то с трупом, лежащим на солнцепеке. Но прежде чем что-либо предпринять я выскочил из палатки, и меня вывернуло наизнанку. Для моего организма рвота всегда была первейшим способом борьбы со стрессом. Мама говорила, что только по ней и догадывалась, что я чем-то озабочен.
Наконец перестав тяжело дышать и икать, я встал. На пляже ждала девушка, нуждавшаяся в моем утешении и планах, что делать дальше. Я вернулся к Кэлии и сел рядом с ней.
– Пытался дозвониться до пилота. Он… не отвечает, но я уверен, что ответит. Попробую еще раз чуть попозже. – Мне не хватило духу признаться, что проклятая батарея села. Кэлия меня словно не слышала, не сводя глаз с распростертого на песке тела брата. – Нужно переместить Джеймса, – как можно спокойнее сказал я.
– Нет, – встрепенулась она. Посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах панику. Голос звучал испуганно, а по щекам бежали слезы. – Пока не надо, Оуэн. Пусть еще немного полежит здесь. Пожалуйста.
Я знал, что хоть отчасти она наверняка осознавала, что станется с телом Джеймса в такую жару под прямыми лучами солнца. Но было очевидно: разум Кэлии пока затмевала неготовность отпустить брата. И разве я мог ей отказать?
– Как хочешь, – сказал я.
И мы остались на пляже. Все вокруг пропиталось запахом крови, металлическим и резким. Ноздри полнились удушливым ароматом смерти. Но Кэлия все равно не отходила от Джеймса, а я – от нее.
Наконец, несколько часов спустя, когда солнце начало садиться, Кэлия со свистом втянула в себя воздух и медленно его выпустила.
– Куда ты его отнесешь? – спросила она.
– В пещеру. – Однажды, проходя мимо, я показал пещеру гостям. Джеймс заполз внутрь с фонариком – совсем как я, когда узнал о ее существовании. Кэлию же дыра в земле не впечатлила. Она только сунула туда голову и тут же, дрожа, отскочила.
– Там он будет в безопасности, – сказал я. Жара и влажность не пощадят тело, вне зависимости от того, куда бы я его ни перенес, но мне казалось, что так я выкажу к Джеймсу уважение.
Кэлия поцеловала тело брата в лоб, встала и всхлипнула:
– Хорошо, Оуэн. Можешь его забирать.
Я смотрел ей вслед, пока она не дошла до палатки и не скрылась внутри.
* * *
Готовясь к неприятному делу, я глубоко вдохнул, что стало большой ошибкой, потому что запах тут же проник в легкие. Желудок трусливо сжался, но он уже был опустошен, и в конце концов тошнота откатила.
Я подхватил Джеймса под мышки и потащил в лес. С момента смерти прошло около шести часов, и уже началось трупное окоченение: тело задеревенело и было неподатливым.
Достигнув пещеры, я расчистил вход. В последний раз посмотрел на Джеймса и с трудом сглотнул. Сказал: «Мне так жаль, Джеймс», а потом резко затолкал его в пещеру до конца – сделать это осторожно не представлялось возможным. Навалил перед входом веток, чтобы создать какой-никакой заслон, с минуту постоял и ушел.
Вернувшись на пляж, я развел костер и бросил туда свою окровавленную одежду, а затем топтался под летним душем, пока не отмылась кожа. Потом оделся в чистое и залез в палатку проверить, как там Кэлия.
Удивительно, но она спала. Щеки обгорели после целого дня на солнцепеке, и хотя я знал, что кусок в горло ей наверняка не полезет, хотелось бы, чтобы она попила воды. Сам я уже заставил себя сделать несколько глотков, когда стоял возле костра, и был рад, что жидкость удалось удержать внутри.
Но, возможно, и к лучшему, что Кэлия уснула. Может, это ее способ справляться с потрясениями. Я лег рядом, прислушиваясь к ее ровному размеренному дыханию. Однажды она вскрикнула во сне, и я напрягся, готовясь к очередному слезоизвержению. Обнял спящую и прижал к себе. Но она не проснулась, а вцепилась в меня; мало-помалу хватка ослабла, и Кэлия провалилась в глубокий сон. Я обнимал ее всю ночь, задремывая лишь время от времени, так как, стоило расслабиться, и в памяти всплывали неизгладимые картины ужасного события, произошедшего в тот день на пляже.
* * *
Когда рано утром Кэлия проснулась, я помог ей выбраться из палатки. Бедняжка прикрыла глаза от яркого солнца, и ее колени подогнулись. Я успел ее подхватить.
– Давай-ка попьем водички, – сказал я.
Кэлия позволила мне отвести ее туда, где мы держали воду. Сев, она огляделась, осматривая пляж, словно кого-то искала. Я присел рядом, открыл бутылку воды и поднес горлышко к губам Кэлии. Поначалу она пила рефлекторно, но потом жажда проснулась, Кэлия забрала у меня бутылку и осушила до дна.
– Хочешь еще? – спросил я.
– Нет, спасибо, – отозвалась Кэлия. Ее взгляд казался рассеянным, а голос охрип от слез. Я обнял ее, и этим, похоже, немного успокоил.
– Когда пилот мне перезвонит, я попрошу его забрать нас отсюда и переправить в гостиницу, хорошо? Я оставил ему сообщение. Уверен, он скоро перезвонит.
– Хорошо, – сказала она.
Врать ей было невыносимо, но, возможно, ложь не имела значения, потому что реагировала Кэлия абсолютно безучастно. Наверное, любые мои слова она восприняла бы так же равнодушно.
– Как думаешь, сможешь что-нибудь съесть? – спросил я.
– Нет.
– А помыться хочешь?
Ее всю покрывала высохшая кровь Джеймса. Руки и ноги пестрели ржавыми потеками, а шорты и рубашка прилипли к телу – казалось, кровь проникла везде. Кэлии ни в коем случае нельзя было в таком виде входить в море, но я мог бы сунуть ее под душ, а потом переодеть в чистое.
