Ознакомительная версия.
— От кого это?
— Там все сказано… Добавить я ничего не могу… До свиданья.
Незнакомец, спустившись со ступенек, неловко поклонился и быстро засеменил по тротуару.
Никита Родионович возвратился в комнату. Андрей лежал вниз лицом на диване и как будто не слышал шагов товарища.
— Андрей! — громко позвал его Никита Родионович.
— Что? — ответил тот, не меняя позы.
— Встань! Новости есть. Письмо получил.
Грязнов быстро поднялся. Ожогин сел рядом с ним на диван, вскрыл конверт и начал читать вслух:
— «Я уверен, что обращаюсь к товарищам, преданным власти большевиков, и меня не смущает то, что вы состоите на службе разведоргана «Абвер». Это даже лучше для дела. Я возглавляю нелегальную борьбу коммунистической ячейки города и хочу вступить с вами в переговоры, от которых будет зависеть ваша карьера. Прошу одного из вас прийти в четверг к зданию бывшей городской библиотеки в восемь вечера. Пришедшего я признаю в лицо».
Друзья рассмеялись.
— Значит, Юргенс выполняет совет Марквардта, — заметил Грязнов. — Хорошо, что я во время их беседы находился в пекарне.
— Да, но придумали они не особенно умно. Стиль письма явно негодный. Наши никогда не напишут: «власти большевиков», «ячейка», «ваша карьера»…
Андрей взял письмо из рук Никиты Родионовича и прочел его про себя.
— А может быть, сходить в четверг на свиданье? — предложил он. — Посмотреть, что это за руководитель ячейки…
— Ну уж нет! — возразил Ожогин. — Тут не до любопытства. Юргенс, возможно, по секундомеру подсчитывает длительность наших раздумий и колебаний… Сделаем так: я пойду к Денису Макаровичу, а ты — к Юргенсу. Постарайся попасть к нему, покажи письмо и попроси совета, как поступить. Понаблюдай за его физиономией. Это интересно. Понял?
— Понял. Сейчас пойду! — с готовностью ответил Андрей.
— Вот тебе и поручение…
— Молодец, что пришел! Молодец! — радостно встретил Никиту Родионовича Изволин и потянул его во вторую комнату.
Денис Макарович был возбужден. Не требовалось никаких объяснений, чтобы понять его настроение. По глазам старика Ожогин научился почти безошибочно определять, что творится в его душе. Посмеиваясь в усы, Изволин усадил Никиту Родионовича и подал ему листок бумаги, исписанный мелким, убористым почерком.
«Грозному, — прочел Ожогин. — Ваши действия и планы на будущее считаем правильными. Постарайтесь связаться по радио с Иннокентием. Разведданные передавайте ежедневно. Юру и всех лиц, с ним связанных, держите постоянно в поле зрения. Немедленно сообщите, кто персонально участвовал в затемнении города. Вольный».
— Так вы, значит, «Грозный»?
Изволин отрицательно покачал головой и улыбнулся.
— А кто же это, если не секрет? — осторожно спросил Никита Родионович.
— Секрет, дорогой, и большой секрет! Тебе я могу сказать одно: «Грозный» — член бюро обкома партии, и в городе с ним связаны только четыре человека, руководители самостоятельных групп. Бережем мы «Грозного» как зеницу ока: ведь он возглавляет подпольный райком и всю борьбу. Ни одного шага мы без него не делаем.
— Меня и Андрея он знает?
— А как же! Всех он знает.
— Хорошо, — ответил Никита Родионович, — но, может быть, и мне тогда не следовало говорить о нем?
— Что так? — удивился Денис Макарович.
— Если установлен строжайший порядок конспирации, то зачем его нарушать…
— Значит, можно, коль нарушаю, — произнес Изволин и, вынув из-под кровати поношенные ночные туфли, упрятал радиограмму под стельку одной из них.
Позвав жену, Денис Макарович завернул туфли в газету и попросил отнести их… Куда? Она, видимо, знала сама.
— Принял радиограмму Леонид? — спросил Никита Родионович, когда остался наедине с Изволиным.
— Да. А что?
— Меня интересует, как часто он работает на передаче.
— Леонид проявляет большую осторожность.
— Поймите, Денис Макарович, рано или поздно гитлеровцы запеленгуют работу рации и нагрянут. Нужно перенести рацию в другое место, может быть даже за город, и на некоторое время прекратить передачу и ограничиться только приемом.
Денис Макарович слушал Ожогина и хмурился. Упрятать рацию в другое место — дело несложное, но ведь надо найти укрытие и для Леонида. Это уже труднее. И в то же время нельзя прерывать связь с Большой землей. Правда, имеется вторая, запасная радиостанция, но о ней и о втором радисте не знает никто, кроме «Грозного» и Дениса Макаровича. Сейчас эта рация находится на вынужденной консервации и бездействует из-за отсутствия питания. Питанием, и то с большим трудом, удалось обеспечить одну рацию, на которой работает Леонид.
Прекращать работу по передаче нельзя. Единственный выход — подыскать место и вынести рацию за город.
Пожалуй, лучше всего вынести за город рацию второго радиста, который зарекомендовал себя как сторонник оккупантов и жил легально. Впрочем, все следовало в ближайшие дни тщательно обдумать.
Не высказывая своих соображений Ожогину, Денис Макарович решил перевести разговор на другую тему.
— Как обстоят дела с Родэ? — поинтересовался он.
— Ничего реального, — ответил Ожогин. — Сейчас я еще не представляю себе, в какой мере дочь Тряскина может помочь уничтожению Родэ. Говорить с ней начистоту опасно. Верить тому, что Варвара Карповна ненавидит гестаповца Родэ и боится кары за свою связь с оккупантами, рискованно. Кто может дать гарантию, что Тряскина не ведет провокационную линию по заданию гестапо?
— Эту женщину я вижу насквозь, — сказал Денис Макарович, — и верю, что она раскаивается в своих связях с гестапо. Она не раз говорила об этом мне и Пелагее Стратоновне. Правда, Варвара запугана Родэ. По характеру она труслива, как заяц, а Родэ способен на всякую подлость.
— Но почему она ко мне обратилась за советом? — недоумевал Ожогин.
Изволин объяснил:
— Она боится обратиться к первому встречному — раз. Знает со слов горбуна, что Ожогин, как и она, связан с гитлеровцами и, возможно, также в этом раскаивается, — два. Наконец, она видит, что Ожогин дружен с Изволиным, а ему она уже поведала о своем настроении — три. Нельзя также не учитывать, что женщина питает личные симпатии к Ожогину.
В рассуждениях Дениса Макаровича Никита Родионович чувствовал известную логику.
— А Родэ надо убрать, и как можно скорее, — продолжал Денис Макарович. — Он много принес горя нашим людям и продолжает творить гнусные злодеяния. Знаете, что я думаю? — Изволин поставил стул рядом со стулом Ожогина и обнял его за плечи. — Поговорите с Варварой Карповной начистоту. Разговор будет без свидетелей. Допустим, что она имеет задание вас проверить… Ведь вы тоже можете в случае нужды оправдаться тем, что хотели проверить ее. А?
Ознакомительная версия.
