Потянул ветерок. Сначала он слегка задел вершины деревьев, как бы пробуя их гибкость. Пронесся новый порыв ветра. Тревожно зашептали листья осины, угрюмо загудел дуб, словно рассерженный ранним пробуждением. Так начиналось утро в лесу.
— Погода не испортилась бы, — сказал комиссар.
— Это в нашем деле не помеха, — отозвался Гуров и прислушался. Откуда-то совсем близко послышался свист перепела.
— Это он, вероятно...
— Так и есть!—обрадованно сказал командир, узнав приближающегося разведчика.
Егор прибежал запыхавшийся. Фуражку он потерял, по запыленному лицу катился пот.
— В двух километрах отсюда, в овраге, ночует фашистский отряд. Я чуть не напоролся на них, хорошо, что лошадь заметил. Они еще с вечера туда ушли, чтобы замести следы.
Егор не мог установить точно, сколько карателей, но, по рассказам колхозников, их было не меньше пятисот.
Чтобы приблизиться к ночевке фашистов, партизаны должны были передвинуться километра полтора влево. Гуров торопился. Важно было прибыть на место незамеченными. Командир оттянул отряд в глубь леса и быстро повел его, приказав шагать осторожно, «на носках».
Когда подошли к опушке, против оврага, где ночевал фашистский отряд, Гуров и Куликов внимательно осмотрели местность. Командир помог Феде Картавину забраться на дерево.
— Глаз не своди с того кустарника! —указал он мальчику на овраг.
Партизаны находились в том обычном предбоевом состоянии, когда каждый делается собранным, немногословным, в любую секунду готовым к действию. Куликов отошел к бойцам, командир остался наблюдать с опушки около дерева, на котором сидел Федя Картавин. Когда совсем рассвело, над лесом вдруг появился самолет. Первым его увидел мальчик.
— Немецкая рама летит, — сообщил он сверху.
«Фокке-Вульф» низко кружил над лесом, словно коршун выискивая добычу. Временами он уклонялся в поле, за луг, потом снова возвращался обратно. Развернувшись над полем, самолет приблизился к оврагу, где стоял немецкий отряд. Из кустарника взвилась ракета.
Самолет выровнялся, пошел вдоль опушки над отрядом. Фашистский пилот заметил, вероятно, санитарную повозку, стоявшую несколько в стороне, а может быть, кого-нибудь из бойцов. Партизаны увидели, как от самолета отделилась и с визгом пошла книзу бомба.
Развернувшись, разведчик сбросил еще одну и ушел в сторону Серьгова.
Спустя несколько минут Федя крикнул с дерева:
— Товарищ командир, немцы вылезают из кустов!
— Разведчик, значит, указал, — проговорил Гуров, отдавая приказ подготовиться к бою.
Каратели вышли из оврага и двинулись к лесу походной колонной по шесть человек в ряд. Приблизившись на полкилометра, фашисты развернулись по лугу и залегли, открыв огонь из нескольких минометов. Мины со свистом летели над лесом и ложились далеко от опушки, туда, где разорвались бомбы, сброшенные с самолета.
— Подпустить ближе, стрелять по моей команде, — тихо передавалось от партизана к партизану.
Отряд залег по краю леса, ожидая приказа. Комиссар стоял на правом фланге обороны, около Ефима, замаскировавшегося с пушкой несколько поодаль. По лесу грохотали разрывы мин. Немцы приблизили огонь к опушке, два человека уже были ранены осколками. Но партизаны не отвечали. Раненых отвели в безопасное место к санитарной повозке, где им немедленно сделали перевязку.
Наконец каратели поднялись и двинулись к лесу. Подпустив противника метров на сто, Гуров первым выстрелил из автомата. Этого только все и ждали! Станковые и ручные пулеметы, автоматы, винтовки ударили из лесу так дружно, что первые ряды немцев были тотчас же скошены, остальные попадали и ползком хлынули вниз к оврагу.
— Важно угостили, — весело сказал Ефим.
— А чего же мы ждем? — спросил Костя Гравин.
— Дай срок, не спеши обнаруживать себя, — назидательно ответил старый артиллерист.
Вскоре над лесом опять завизжали мины, засвистели пули. Под их прикрытием фашисты решительно двинулись на партизан. На этот раз в первых рядах карателей шли солдаты в мундирах табачного цвета.
— Это они мадьяр вперед сунули! — сразу угадал Егор. — Ну, не подлый ли народ эти гитлеровцы!
Фашисты подступали к лесу перебежками. Сделает солдат несколько прыжков, потом заляжет и продвигается ползком.
Командир отряда, укрывшись за деревом, то и дело вскидывал бинокль, стараясь рассмотреть последние ряды врага. Опытным глазом он определил, что у гитлеровцев численное превосходство. Их было почти вдвое больше, чем партизан.
— Автоматчики первой роты, на десять шагов вперед! Стрелять только по цели!—отдавал последние приказания Гуров.
Ефим стоял на правом фланге, ожидая подходящего момента, и, по мере приближения вражеской цепи, все время переставлял прицел. Он был спокоен.
Фашисты, усиливая минометный и ружейный огонь, продолжали продвигаться к лесу. Партизаны сдерживали их меткими выстрелами. Внезапно из глубины леса снова вынырнул немецкий самолет. Он только один раз прошел низко над опушкой, сбросив несколько бомб, но на какое-то мгновение вызвал смятение среди партизан. Воспользовавшись моментом, первая фашистская цепь поднялась и бросилась к лесу. Левый фланг партизанской обороны дрогнул. Бойцы рассеялись и вместе с командиром роты Григорием Белоноговым попятились в глубь леса, маскируясь за деревьями и продолжая отстреливаться.
— Спокойно, ребята, отходите! Бить одиночными! — командовал Белоногов.
Вслед за первыми рядами во весь рост поднялась вся колонна карателей и двинулась к лесу.
— По фашистам-подлецам — огонь! — скомандовал себе Ефим, торопливо наводя прицел.
Рявкнул выстрел. Пустая гильза со звоном упала к ногам Кости Гравина. Тот моментально зарядил снова. Первый снаряд разорвался недалеко от фашистов, сделав небольшой перелет. За ним последовало еще несколько разрывов. Тут-то и показал старый наводчик свое удивительное мастерство, С одного фланга на другой он с такой точностью прошелся по вражеской цепи, что на некоторое время фашистов не было видно за столбами разрывов. Огонь снарядов дополняли меткие выстрелы партизан. Фашисты залегли и опять начали отползать назад. Ефим продолжал вести огонь.
Между тем с левого фланга в лес просочилось около сотни гитлеровцев. Прижав к животам автоматы, они бешено отстреливались, сбивая ветви и царапая стволы деревьев. Партизаны рассеялись, но фашисты, увлеченные успехом, продолжали стрелять, медленно продвигаясь в глубь леса. Вдруг сзади них раздался глухой, четкий рокот пулемета. Эго Петр Макулин в своей излюбленной позе, стоя, прижавшись к дубу, начал поливать фашистов с тыла из своего «РПД». Поняв, что они попали в мешок, гитлеровцы в панике бросились назад, прямо на пулемет Макулина, метнулись в сторону, но пули партизан, маскировавшихся за каждым деревом, настигали их.
