— Удивляюсь, что бриг не загорится! — вскрикнул Том, который только что вышел на палубу. — Что бы мы стали тогда делать? Отчего это вода так светится?
Отец услышал его.
— Это явление называется фосфоричностью, потому что походит на свет, издаваемый фосфором, — ответил он. — Изучавшие этот вопрос говорят, что этот свет происходит от мириад крошечных морских организмов, иных — мягких и студенистых, других — жестких ракообразных. В действительности, при некоторых условиях атмосферы, все роды морских тварей, подобно вот этим медузам, светятся и в воде и вне ее.
Это зрелище продолжалось несколько часов. Я заставил Эдит, уже ушедшую в свою каюту, подняться на палубу. Она пришла в такой же восторг, как и мы, и попросила принести ведро с водой. К нашему великому удивлению, вода в ведре светилась почти так же ярко, как в океане.
На следующее утро ветер переменился, и погода значительно ухудшилась. Ветер постоянно изменялся, дул то с одной, то с другой стороны. Я видел, что отец необычайно озабочен. Он чувствовал, что от него зависит безопасность судна и жизнь всех нас. Прошло много времени с тех пор, что он бывал в море, и эти берега были ему неизвестны. Я думал, следовало выдержаться на высоте земли. Но надеяться на то, что это удастся, было поздно, так как ветер стал переходить в настоящий ураган. Отец надеялся укрыться в пределах коралловых рифов, тянувшихся вдоль берега на протяжении от пяти до двенадцати миль. Тут чуть было не потерпел крушение капитан Кук на своем судне «Индевор» во время первого путешествия.
Вскоре после рассвета ураган разразился с двойной силой. Бриг держался хорошо, и мы надеялись, что находимся в тридцати и даже более милях от берега, так что подойдем к рифам, только когда утихнет буря. Однако мы с тревогой смотрели на подветренную сторону. Отец не сказал матери и Эдит об угрожавшей нам опасности и только просил их остаться в каюте.
Было около трех часов пополудни, когда шкипер, сидевший на брам-стеньге, спустился на палубу и сообщил отцу тревожную весть о том, что с подветренной стороны видна непрерывная линия прибоя, указывающая на существование подводного рифа.
— Чтобы доплыть туда, потребуется порядочно времени, — заметил отец, — а до тех пор ветер может спасть.
Штурман тревожно взглянул на восток.
— Не вижу никаких признаков, — сказал он.
— В таком случае положимся на Провидение, — сказал отец. — Я подымусь наверх, и, если нам удастся увидеть проход, мы попробуем провести судно.
Я пошел с отцом; мы поднялись на брам-стеньгу и в продолжение нескольких минут осматривали все вокруг. Наконец мне показалось, что в полумиле к югу океан не такой бурный, как в других местах. Я указал отцу на это пространство воды.
— Ты прав, — проговорил он после короткого молчания. — Это может помочь нам; если буря продолжится всю ночь, никакая человеческая сила не спасет нас: задолго до ее окончания мы налетим на риф.
Заметив направление пролива, он сошел вниз.
Отходить, когда судно лежало в дрейфе, очень опасная операция, требующая большой осторожности, потому что волны могут удариться о палубу и снести все. Экипажу было приказано стать по местам. Штурман с двумя надежными матросами стал к колесу.
— Руль на ветер! — крикнул отец, переждав, пока мимо нас прошла огромная волна. — Брасопить реи!
Приказание было исполнено, и бриг пошел к западу. Волны постоянно набегали на палубу, унося разбитые части и производя новые разрушения; но все бывшие на бриге ухватились за стойки мачты, и, к счастью, никто не упал за борт. Волны высоко взлетали над носом судна; впереди виднелся замеченный нами проход.
Мы продолжали лететь все с той же быстротой. Через несколько минут должна была решиться наша судьба. Громадные волны катились за кормой, грозя разбиться на палубе. Белые валы подымались на высоту наших мачт, грозя поглотить нас. Но мы летели по-прежнему, и я услышал выражение благодарности Богу, вырвавшееся из уст отца, когда белая пена волны показалась за правым бортом судна.
На некоторое время мы были в сравнительной безопасности; но наступала ночь, и берег был недалеко. Опять мы повернули к северу, потом легли в дрейф с подветренной стороны рифа, надеясь, что течение не вынесет нас ночью на берег. Все же наше положение нельзя было назвать безопасным. И тут волны были настолько высоки, что могли залить палубу. Отдали приказание держать якорь наготове, в случае если мы подойдем к берегу.
Никто не уходил в каюту, так как нельзя было сказать, когда понадобятся все люди. К концу первой вахты буря начала стихать и надежда на спасение возросла. Отец подождал до полуночи и потом велел сменившимся часовым сойти вниз, чтобы быть готовыми наутро к исполнению своих обязанностей. Утренняя вахта приходилась на мою долю; поэтому я повиновался и лег на свою койку, надеясь на рассвете увидеть берега Австралии, которые представлялись мне в самом радужном свете.
Я проснулся от зловещего треска, за ним последовал удар, от которого бриг задрожал с носа до кормы. На одно мгновение он приподнялся и затем опустился с грохотом; казалось, что судно разлетается в щепки. Я слишком хорошо знал, что случилось с нами: мы на берегу. В одно мгновение я представил себе весь ужас нашего положения. Долетавшие до меня крики с палубы не оставляли ни малейшего сомнения.
Я поспешно накинул платье и сбежал в каюту, где нашел мать и Эдит. Я молил их оставаться там, пока отец не позовет их, и поднялся на палубу, чтобы узнать худшее.
Бриг налетел на подводный риф и лежал мачтами к берегу, видневшемуся во тьме на расстоянии не более полумили. Отец стоял у главной мачты. Он вполне владел собой и отдавал приказания, как будто не случилось ничего особенного. Он приказал матросам убрать паруса, перенести лодки на правую сторону так, чтобы спустить их с подветренной стороны. Измерив глубину, мы убедились, что лодки можно спустить, не опасаясь, что они налетят на подводный риф.
Как только отец услышал мой голос, он велел мне вернуться в каюту и успокоить мать и Эдит, сказав им, что хотя бриг, может быть, и погиб, но отец вполне уверен, что мы можем благополучно добраться до берега; поэтому он просил их собрать вещи, которые могут пригодиться в подобных обстоятельствах.
Мать испугалась, но не поддалась страху. Эдит, видя ее сравнительно спокойной, не выказывала ужаса.
— Это, конечно, несчастье, — сказала мать, — но да будет воля Господня. Будем надеяться на Него. Скажи отцу, что мы исполним его желание и будем готовы, когда он позовет нас.
Я вышел на палубу. Отец, оба штурмана и Медж хлопотали вместе с экипажем, спуская на воду лодки. Наша лодка, к сожалению, была проломлена мачтами брига, упавшими на нее, когда бриг наскочил на риф.
