Ознакомительная версия.
Служебный «виллис» стоял за избой, слабо поблескивая стеклами и рано выпавшей росой. Шофер спал на брошенной возле хлева телеге, и майор не стал его будить, сел в машину, вынул второй ключ зажигания, завел двигатель и тихонько, будто на ощупь, выехал со двора. Шофер так и не проснулся.
За околицей Лебедев опустил на капот ветровое стекло — так удобнее следить за серой проселочной дорогой — и поехал в дивизию, чтобы поговорить с младшим лейтенантом Матюхиным. Наученный горьким опытом, он старался не вызывать к себе людей, а бывал у них. Преимущественно в темноте — надежнее маскировка.
Дорога вилась между полегших, кое-где тронутых оспинами разрывов и исполосованных гусеницами и колесами хлебов, затаенно-темных перелесков, в которых тревожно угадывались белые стволы берез. Это мелькание белых, странно-неживых стволов настораживало, подстегивало нервы, и майор, сам того не замечая, передвинул кобуру с трофейным вальтером на живот и чуть прибавил скорость. Узкие лезвия света, вырываясь из-под надетых на фары светомаскировочных коробок, скользили по бархатисто-серому проселку, не трогая ни хлебов, ни леса, ни разбитых войной, горестно накренившихся ферм и овинов.
Километрах в трех от лесного хутора, где расположилась разведрота, по обеим сторонам песчаного проселка встали высокие, смутно бронзовеющие сосны, у комля прикрытые разрастающимся подростом — бор старел. Сразу потемнело, и подлесок под фарами высветлился. По днищу и крыльям зашуршали отбрасываемые колесами песчинки.
Прислушиваясь к этому новому звуку, майор не заметил, как из подроста вынырнули три стремительные фигуры и бросились наперерез «виллису». Лебедев увидел их почти перед самой машиной и инстинктивно нажал на тормоза.
— Сто-ой!
«Контрольно-пропускной пункт? — подумал Лебедев, но мгновенно решил, что здесь, на глухом проселке, его быть не должно. — Может, просятся подвезти?»
Однако окликнувшие сноровисто расположились что-то уж слишком странно: двое по сторонам проселка, третий — в центре. Отсветы фар пришлись по изготовленным автоматам. Какие это автоматы, майор не разглядел.
Теперь Лебедев уже не гадал и, пожалуй, не думал. Все свершалось как бы само собой. Он резко вывернул руль и так же резко нажал на газ. Машина вздрогнула и взвыла, но скорость набирать не спешила: колеса пробуксовывали в песке. Лебедев нагнулся и рывком схватился за рычаг, включая передние ведущие колеса.
Над головой пронеслась автоматная очередь. Лебедев боковым зрением увидел вспышки выстрелов слева. Он пригнулся еще ниже и уже в отчаянии нажал на газ. Машина рывком, с дрожью метнулась вперед. Что-то глухо ударилось о крыло. Повиливая рулем, бросая машину из стороны в сторону, майор помчался по проселку, мечтая об одном — где-нибудь на повороте не врезаться в дерево.
Сзади звонко забарабанили пули, потом донесся звук выстрелов. Впрочем, это могло только показаться. Мозг работал лихорадочно и потому, вероятно, смог разделить эти два, обычно сливающихся звука — выстрела и попадания. Лебедев вдруг ощутил, что фуражка у него упала и по щеке неторопко течет густая теплая струйка, а в висках гулко стучит.
На повороте машину занесло, и Лебедев повалился было на бок, но, словно сведенные судорогой, руки удержали его, и он успел вывернуть руль. В висках стучало все громче и звонче, а левый глаз заливала кровь, и потому поворот не удался. Машина перемахнула дорогу и чуть не врезалась в подлесок. Майор еще крутанул руль, и юркий «виллис» перескочил на противоположную обочину. Лебедев опять вывернул руль и, вероятно, сумел бы в конце концов повести машину по зыбкой, песчаной дороге, но под передний дифер подвалился полусгнивший пень, машина дернулась, приподняла передок — и мотор захлебнулся. Майор ткнулся грудью в руль. Голова его мотнулась, в шее что-то хрустнуло, и Лебедев потерял сознание.
Командир отдельной разведывательной роты капитан Маракуша, невысокий, плотный, со строгим, неулыбчивым, но, пожалуй, красивым лицом — в сумерках оно казалось темным, — сидел на лавочке возле избы, курил и в разговоре с Андреем Матюхиным проверял свои мысли.
Младший лейтенант Матюхин достаточно хорошо знал своего командира, чтобы не понять, что стоит за его вопросами. Потому отвечал не торопясь, обдумывая каждое слово. Матюхин чувствовал, что капитан Маракуша почти принял какое-то решение и сейчас лишь уточняет детали.
— Таким образом, тактика форсирования переднего края противника остается прежней? — с легкой иронией спросил Маракуша.
— Обстановка примерно та же, — значит, а тактика может быть той же.
— Не слишком долго вы над этим думали, младший лейтенант, не слишком.
— Изменится обстановка — изменятся и наметки.
— Ну хорошо… Хотя хорошего пока ничего не вижу. Шаблон есть шаблон…
— Почему же шаблон?
— А потому, что сегодня не вчерашний день. Разбогатели. Могут обеспечить посолидней. А вы не учитываете…
— Товарищ капитан, я предполагаю решение исходя из вводной. Самолетов для заброски группы в тыл врага нам не выделяют. Танков или бронетранспортеров тоже, да, честно говоря, они и не нужны. Значит, случай классический: преодолеть оборону противника в лоб. Иного выхода не вижу.
— Предположим. Но где и как?
— Опять-таки, если судить по вашей вводной, на участке второго батальона ковалевского полка. Там — траншеи, проволочные заграждения, но пока еще нет минных: склоны высотки довольно круты, и противник не спешит их минировать. Так вот в этом случае нужны сильные, очень сильные обеспечивающие группы. Они примут огонь на себя только после того, как группа минует проволочные заграждения.
— А как об этом узнают группы обеспечения?
— Сигналом. Например, веревкой. — Маракуша промолчал, и Матюхин после паузы продолжал: — После сигнала обеспечивающие группы открывают огонь, а группа прорыва перескакивает траншею противника и уходит в тыл.
— Как все просто! А если заметят?
— Как всегда, есть два выхода. Первый — заметивших надо уничтожить. Если огонь обеспечивающих групп будет достаточно силен, главное — своевременен, то прорывающиеся могут пустить для этого в ход даже автоматы, но ни в коем случае не гранаты. Лучше всего кончить дело холодным оружием и уходить как можно дальше в тыл врага. Если так не получится, то напрашивается второй выход — возвращаться назад и искать более подходящее для перехода место.
— Второй выход, как мне кажется, основной? — подозрительно прищурившись, спросил Маракуша.
— Да.
— Почему?
Ознакомительная версия.
