— Нет, подождем Лину. Да и Иван, наверное, скоро придет?
— Для них тоже хватит. А то боюсь — заскучаете.
— С вами не скучно, — призналась я. И только когда заметила, что это ему польстило, — спохватилась, что сказала лишнее.
Федор опять сел рядом и, глядя мне прямо в глаза своими бездонными глазами, спросил.
— А при разводе с женой Иван мальчика возьмет к себе или об этом вы еще не говорили?..
— С какой женой?! Какого мальчика?!.. — почти вскрикнула я, и улыбающееся лицо с бездонными глазами закружилось и полетело в пропасть. Сильно застучало сердце.
Федор подал бокал шампанского, я выпила его залпом, не почувствовав вкуса.
— Успокойтесь и извините. Я думал вы знаете. Ведь вы — невеста… — оправдывался Федор.
Еще что-то говорил, но я не слышала. Было обидно, хотелось зарыдать, но глаза оставались сухими, их жгло огнем.
На улице я попросила Федора не провожать, оставить одну. До двенадцати часов бродила по тротуарам, в сквере, где-то сидела, плакала. А теперь, вот, пишу эти строки. Завтра воскресенье, но я не смогу его видеть. Разрыдаюсь, наговорю кучу упреков, глупостей… Слава богу, что в понедельник ехать в командировку, а там в экспедицию, в тайгу.
Воскресенье, 26 мая. Вежливый и предупредительный, зашел Федор на квартиру и пригласил в город. Мне надо было уйти от своих мыслей, забыть обиду и я согласилась. Ходили по улицам, заглядывали в магазины, сидели в парке. От бессонницы болит голова и все как в тумане. Хочу видеть Ивана и понять, как он мог обманывать, но встречи боюсь.
Знаю — скажу слово и тут же разрыдаюсь. Выдам себя с головой. Скорее бы уехать. Еще шесть часов, и я в поезде. Успокоюсь, подумаю, а там и поговорить можно, когда вернусь. А надо ли говорить?..
Среда, 5 июня. Вернулась из командировки и… о горе! Почему на меня повалились все несчастья? Кто отнимает у меня все, что дорого сердцу?!
Недавно потеряла отца… Иван помог несколько забыть горе, а сегодня узнала, что он разбился в тайге при очередном полете. Еще не зажила первая рана — появилась вторая! И какая из них больнее — трудно сказать… Кажется, больнее та, что свежее.
Не заходя домой прямо с чемоданом поспешила в штаб части, где служит Иван. Часовой требует пропуск… Прошу вызвать начальника, а оттуда запросы: откуда, кто такая?
— Я невеста капитана Кузнецова!
Из двери вышел незнакомый полковник: Козырнул и сухо: «В чем дело?».
— Меня очень волнует судьба капитана. Поймите меня, пожалуйста. Я только сейчас узнала…
— Трудновато понять, гражданочка, — отвечает холодно. — Ведь майор Курбатов говорит, что вы его невеста.
— Неправда!.. — вскрикнула я, рыдая.
— Успокойтесь, прошу вас, — более вежливо проговорил полковник. — Капитана разыскивали три дня. Поиски возглавлял майор Курбатов. Признаков катастрофы не обнаружено. Будем искать еще. Надеюсь на успех…
— Нет, не успокоюсь!.. — кажется крикнула я. — Не за сердечными каплями пришла!.. Ваш товарищ погиб с машиной, а вы обсуждаете здесь, чья я невеста. Сейчас же посылайте в поиски!.. И не «жениха». Он постарается опять не найти. Не уйду отсюда, пока не найдете капитана!.. — закончила уже в кабинете.
Тут я свалилась на диван. Полковник до вечера звонил по телефону, говорил по радио: просил, требовал, приказывал. Когда совсем стемнело, он, уставший, не включая света, подсел ко мне.
— Так, дочурка! — заговорил тепло и участливо. — Утром улетаю на поиски с товарищами сам. Сделаю, что можно. А сейчас завезу вас на квартиру.
Четверг, 6 июня. Весь день сидела в штабе. Вечером откуда-то радировал полковник: «Сорок седьмого не нашел».
Дома плакать уже не могла: внутри все сгорело. Поздно вечером постучался в дверь и вошел Курбатов. Хотелось обругать и выгнать, но надежда услышать что-либо об Иване охладила гнев.
— Успокойтесь, Светлана, — начал он. — Ведь наша жизнь летчиков всегда на волоске. Ничего не поделаешь… Профессия.
— Что вы знаете о катастрофе? — перебила я майора.
— В блокноте, вот, принес вам выписку всех радиограмм капитана. Читайте.
«Лечу по заданному курсу над верхней кромкой облаков, — сообщал Иван. — В просветах вижу реку. Машина отличная. Вибрации нет. Прибавляю скорость до предельной… Сорок седьмой».
И дальше:
«…Я сорок седьмой. На предельной скорости машина пошла в пике… Запас рулей близок к концу… В просветах тайга. Реки не вижу… Запас вышел… Рули не действуют… Пытаюсь выйти из пике моторами… Примерные координаты…»
И последняя:
«…Из пике не вышел… В левом моторе взрыв… Не поминайте лихом!..»
Я попросила Курбатова оставить меня одну. Он долго сидел молча, а когда я прилегла на кровать лицом к стене, наконец ушел.
Пятница, 7 июня. Опять приходил и сидел Курбатов. Называл женщиной-героиней, вполне достойной быть женою летчика-героя. Просил разрешения приходить каждый вечер. Сожалел, что у него не было и нет такой подруги, как я, и что полжизни отдал бы, чтобы найти такую. На лесть я ничего не ответила. Посидел с полчаса и ушел.
Понедельник, 10 июня. Ходила в штаб. Полковник принял с отеческой лаской, спросил о здоровье, об учебе. Известий о Кузнецове — никаких. Собираются еще раз обследовать несколько квадратов северной тайги.
Я спросила, знает ли о катастрофе мать и первая жена капитана.
— Что вы? Какая жена? Женатым он не был. Ивана Ивановича я знал давно, — ответил полковник.
Вечером стучался Курбатов, но я не ответила. Не могу простить себе, как могла поверить этому наглому лжецу. И как бы я дорого заплатила за одну лишь возможность извиниться перед Иваном.
Вторник, 11 июня. Вышла на работу, но в лаборатории душно и тоскливо. Анализы не получаются, пробы перепутала. Пошла в сквер и долго глядела на играющих в песке ребятишек. Вспомнились школьники с букетом. И тут только догадалась: ведь букет-то приносили наверное Ивану, а он хотел подарить его мне! Как я раньше об этом не подумала? Все затуманила обида.
В ГорОНО назвали три школы, где работают учительницами — Анны Яковлевны. Подъехала к сорок первой железнодорожной, но заходить не стала. Глядя на стены, снаружи почувствовала, что моя Анна Яковлевна — не здесь. Сороковая городская встретила как-то ласково. В учительской увидела средних лет женщину, сидевшую за одним столом с двумя молодыми учительницами, и сразу узнала, что это она.
Поговорить сели в пустом прохладном классе.
— Я зашла поблагодарить вас за букет, за внимание, — начала я.
— О, не стоит. Майор уже приходил. Я рада была познакомиться с вашим женихом. О нем так хорошо отзывались мои ученики. Да что с вами? Почему плачете. Что случилось?
