– Что вы, нет, конечно.
– Тогда, ко мне?
– Да нет же, просто я свидетель обвинения.
– Значит, вы предубеждены в пользу обвинителей?
– Мне не нравятся слово «предубежден», – заявил свидетель.
– А мне безразлично, что вам нравится, а что не нравится, – заметил Мейсон. – Я хочу установить, имея на то законное право, наличествует ли в вашей позиции элемент предубеждения. Я выясняю, не предубеждены ли вы в пользу обвинения.
– Не настолько, чтобы исказить в своих показаниях истину.
– Но настолько, чтобы вступить в заговор с прокуратурой и подстроить мне ловушку. Кабы я угодил в нее, пресса представила бы публике подсудимую в самом непривлекательном свете, нанеся громадный ущерб перспективам разбирательства.
– Но, мистер Мейсон, думаю, факты говорят сами за себя.
– О фактах я пока не говорю. Я говорю о вашем поведении, которое само по себе становится в ходе судебного разбирательства значимым фактом. Ведь вы свидетель. Если вы предубежденный свидетель, это неизбежно отразится на ваших показаниях, безразлично, сознаете вы это или нет. Итак, я спрашиваю вас: вы предубежденный свидетель?
– Я свидетель обвинения и воспринимаю себя таковым.
– Другими словами, ваше личное благополучие зависят от выступлений в роли свидетеля?
– Не совсем так.
– В свидетеля вас приглашает прокуратура?
– Да, сэр.
– Значит, ваш профессиональный успех в значительной мере предопределяется вашей готовностью сотрудничать с прокуратурой?
– В общем, да.
– А теперь скажите, какие еще отпечатки обнаружены на фляжке?
– Множество. В том числе смазанные, идентификации не поддающиеся.
– А поддающиеся идентификации, кроме уже упомянутых, имеются?
– Да, там полно, самых разных. Некоторые весьма отчетливы, но как узнать, кому они принадлежат? А...
– Среди этих других отпечатков, – прервал его Мейсон, – а я говорю только об отчетливых, были такие, которые вам удалось идентифицировать путем сравнения с другими отпечатками пальцев?
Ломакс заколебался, перевел взгляд на Карла Харлея, и, наконец, ответил:
– Да, сэр. Я идентифицировал отпечатки Раймона Кастелло, шофера и авиамеханика доктора Малдена.
– Сколько отпечатков?
– Два.
– И еще вопрос. Отпечатки Кастелло хоть в одном случае перекрывают собой отпечатки подсудимой?
– Не могу... не уверен. Они вроде бы одновременные... Трудно сказать.
– Как эксперт-криминалист вы сообщили полиции после изучения фляжки, что отпечатки, на ней обнаруженные, принадлежат доктору Малдену, Стефани Малден, Раймону Кастелло?
– Да, сэр.
– А другие отпечатки, поддающиеся идентификации, там есть?
– Да, сэр.
– Чьи же?
– Не знаю.
– Вы их сфотографировали?
– Да, сэр.
– Значит, на фляжке вы обнаружили целую серию различных отпечатков?
– Да, сэр.
– Чем вы это объясняете?
– Затрудняюсь ответить. Отчасти, видимо, атмосферными условиями, отчасти, полированной, поистине зеркальной поверхностью фляжки.
– Ответьте с предельной добросовестностью профессионала на такой вопрос: существуют ли признаки, указывающие, что Раймон Кастелло держал в руках фляжку после Стефани Малден?
– Ну... там, конечно... не могу быть уверен.
– А как вы думаете?
– Не хотелось бы говорить.
– Почему же?
– Потому что прядется поставить обвинителей в такое положение, что...
– Пусть вас не беспокоят побочные эффекты свидетельства, – заметил Мейсон. – Меня интересует правда. Как вы считаете, прикасался Раймон Кастелло к фляге после Стефани Малден?
– Не знаю.
– Если его отпечатки лежат поверх ее отпечатков, значит, прикасался?
– Ну, да.
– Так что же? Лежат его отпечатки поверх ее отпечатков?
– Что ж, на вопрос, заданный в такой форме, я вынужден буду ответить. По моему мнению, весьма вероятно, что Раймон Кастелло держал фляжку в руках после миссис Малден.
– Вы неохотно признаете это?
– Да... Но ведь признаю...
– Преодолевая внутреннее сопротивление?
– Да.
– А теперь скажите, – продолжал Мейсон, – были еще какие-нибудь отпечатки поверх отпечатков миссис Малден?
Какое-то время свидетель молчал, затем ответил:
– Некоторые отпечатки, принадлежащие неизвестному лицу, лежат поверх других отпечатков. Не всех, но многих, причем, так сказать, по всей площади фляжку, затрагивая отпечатки пальцев всех идентифицированных лиц.
– И вы не знаете, чьи это отпечатки?
– Нет, сэр.
– Можете вы сделать вывод, что это неизвестное лицо было последним, кто держал фляжку в руках?
– Нет, сэр, не могу. Я предпочел бы высказаться на сей счет, что этот человек держал фляжку в руках после доктора Саммерфилда Малдена, миссис Малден и Раймона Кастелло, но отнюдь не исключено, что и после него доктор Малден, миссис Малден и Раймон Кастелло снова брали фляжку. Потому что отпечатки незнакомца не перекрывают каждый отпечаток остальных.
– У меня все, – сказал Мейсон.
И снова Карл Харлей и Медисон Ирвин зашептались.
– Приглашайте следующего своего свидетеля, господин заместитель окружного прокурора, – сказал судья Тэлфорд, взглянув на часы.
– Ваша Честь, разрешите нам посоветоваться, – попросил Харлей. – Тут у нас проблема, кого вызвать следующим...
Судья кивнул. Карл Харлей вновь наклонился к Ирвину, с видимой горячностью, хотя и шепотом отстаивая свою точку зрения. Наконец, он встал и заявил:
– Быть может, Ваша Честь, мы обременим Высокий Суд избыточными доказательствами и злоупотребим его временем, и тем не менее обвинение сочло своим долгом пригласить на свидетельское место Раймона Кастелло именно сейчас. Пусть Раймон Кастелло, принесет присягу и займет место для дачи свидетельских показаний.
Среди помощников шерифа, державших свидетеля под стражей, возникло замешательство. Только минуты через три запыхавшийся охранник ввел Раймона Кастелло в зал суда.
Пока свидетель шел к свидетельскому креслу, Мейсону предоставилась возможность изучить новое действующее лицо. Шоферу было немногим больше тридцати. Он был хорошо сложен и подтянут. У Кастелло был высокий лоб, довольно длинный нос, красиво очерченный рот и копна вьющихся черных волос, доставлявших ему немало хлопот. В целом он производил довольно приятное впечатление, хотя что-то в его манерах держаться настораживало.
Кастелло сообщил секретарю суда свое имя, возраст, место жительства и повернулся к заместителю окружного прокурора.
– Вы знали доктора Саммерфилда Малдена при жизни? – спросил Карл Харлей.
– Да, сэр.
– Вы состояли у него на службе?
– Да, сэр.
