– Да, сэр.
– Вы состояли у него на службе?
– Да, сэр.
– Чем конкретно вы занимались?
– Я механик. Занимался его автомобилем, катером и самолетом. Исполнял обязанности шофера и мастера на все руки.
– Доктор Малден имел собственный самолет?
– Да, сэр.
– А вы этот самолет обслуживали?
– Да, сэр.
– Как вы готовили доктора Малдена к полетам? Меня интересует обычная, привычная процедура.
– Когда доктор Малден собирался в путешествие, я отвозил его в аэропорт. Самолет поднимался в воздух, я ставил машину в гараж и дожидался у телефона дальнейших инструкций, чтобы встретить его по возвращении. На обратном пути доктор вел машину сам, а я оставался в аэропорту. Осматривал двигатель и заправлял самолет горючим. А затем возвращался домой на автобусе или маршрутном такси.
– А теперь обратимся к девятому числу текущего месяца, то есть к дню, когда доктор Малден погиб. Что происходило в этот день?
– Со мной ничего не происходило.
– Как вас следует понимать?
– В тот раз доктор Малден не просил меня доставить его в аэропорт.
– Осведомлены ли вы в общих чертах о привычке доктора Малдена взбадривать себя во время полета?
– Осведомлен, сэр.
– Что это за привычка?
– Он всегда имел при себе серебряную фляжку с пинтой виски.
– Я покажу вам сейчас фляжку, маркированную как экспонат номер один. Видели вы эту фляжку прежде?
Свидетель взял фляжку, внимательно осмотрел, потом кивнул:
– Да, эту фляжку доктор Малден всегда имел при себе.
– Ваша Честь, прошу теперь, чтобы фляжка, маркированная как экспонат номер один, была приобщена к делу в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения под тем же номером, – заявил заместитель окружного прокурора. – Поскольку фляжку только что опознали, фотографии, фигурировавшие здесь ранее, также должны быть зарегистрированы в качестве вещественных доказательств со стороны обвинения с соответствующими номерами.
– Минуточку, – бросил Мейсон. – Хочу воспользоваться своим правом на перекрестный допрос в отношении этого экспоната до того, как просьба обвинителя будет уважена.
– Принимайтесь за перекрестный допрос, – разрешил судья Тэлфорд.
Мейсон поднялся, покинул свое место за адвокатским столом и подошел к свидетелю. И обвинитель, и судья, и многочисленные зрители отлично понимали, что вопросы Мейсона не имеют своей единственной целью злополучную фляжку, что адвокат попытается вывернуть Кастелло наизнанку, а потому с напряженным вниманием ждали начала этого драматического действия. Свидетель с вызывающим выражением поднял глаза на Перри Мейсона, но несколько секунд спустя не выдержал пристальный взгляд адвоката и потупился.
– Я заметил, – заговорил Мейсон непринужденно, – что, разглядывая эту фляжку, вы помедлили, прежде чем ответить на вопрос, принадлежит ли она доктору Малдену. Вы повертели ее в руках и изучили со всех сторон.
– Естественно! – с иронией в голосе заметил Раймон Кастелло. – Мог ли я давать показания по столь важному делу, не убедившись в своей правоте?
– Вот именно, – согласился Мейсон. – Насколько я понимаю, вы искали некий опознавательный знак.
– Я хотел увериться в своих предположениях.
– Вы искали определенную отличительную метку?
– Ну, не совсем так.
– А что же вы искали?
– Что-нибудь, позволяющее опознать эту фляжку.
– И вы опознали ее?
– Ну да, я же ответил.
– Следовательно, вы нашли отличительную черту?
– Я убедился, что это именно та фляжка.
– И все-таки, ответьте, нашли ли вы то, что искали?
– Нашел ровно столько, сколько нужно, чтобы ее опознать.
– Вам известно, что таких фляжек на свете сотни, тысячи, что эта фляжка тиражируется производителем в огромных количествах?
– Да, конечно.
– И поэтому, как вы сами заявили, вам нужно было удостовериться в ее подлинности, прежде чем эту подлинность засвидетельствовать.
– Да, сэр.
– Потому-то вы и пытались обнаружить на фляжке опознавательный знак?
– Я хотел убедить себя в том, что это именно фляжка, принадлежавшая доктору Малдену.
– Значит, вы искали отличительный знак?
– Я искал нечто такое, что утвердило бы меня в моей правоте.
– И вы уверились в своей правоте?
– Да, сэр.
– И сохраняете эту уверенность до сих пор?
– Да, сэр.
– Значит, вы нашли и то самое «нечто», которое искали? Расскажите Суду, что именно?
– Я... ну, просто по общему виду.
– А что насчет общего вида?
– Я... я уверен, вот и все. Стараясь отличить знакомого человека от постороннего, мы ведь не измеряем длину носа, не записываем нигде цвет глаз или фасон прически. – Кастелло с видом победителя повернулся к заместителю окружного прокурора, потом вновь уставился на Мейсона.
– Отличный пример, – заметил Мейсон, – просто замечательный.
– Я узнаю своего приятеля, – продолжал Кастелло, – не вычисляя длину его носа в долях дюйма.
– Я понял, – сказал Мейсон. – А когда вас осенила эта идея, мистер Кастелло?
– Какая идея?
– Аналогия между фляжкой и физиономией вашего приятеля.
– Я вас не понимаю.
– Напротив, отлично понимаете, – сказал Мейсон – Будем откровенны, мистер Кастелло. Вы бойко отчеканили свои показания, после чего оглянулись на прокурора, как ученик, продекламировавший стишок, на учителя. Значит, это заместитель окружного прокурора посоветовал вам воспользоваться такой аналогией, если я поинтересуюсь, какой отличительный признак помог вам опознать фляжку?
– Я... ну, мы обсуждали с мистером Харлеем эту проблему.
– И в частности предусмотрели мой вопрос, после чего мистер Харлей полюбопытствовал, как вы на него ответите?
– Ну, разговор у нас был самый общий.
– Это ведь факт, – продолжал Мейсон, – именно мистер Харлей, сидящий в данный момент на месте обвинителя, подсказал вам, что на мой вопрос, по каким признакам вы идентифицируете фляжку, нужно ответить, что по общему виду, без особых опознавательных ориентиров, примерно так, как отличают приятеля от незнакомца. Верно?
Кастелло заколебался, покосился на Карла Харлея и тут же отвел глаза.
– Отвечайте, – настаивал Мейсон.
– Я действительно посоветовал ему нечто в этом роде, – вмешался Карл Харлей, стараясь побыстрее отделаться от щекотливой темы. – Мне казалось, что при сложившихся обстоятельствах подобный комментарий вполне уместен.
– Вы слышали, что говорит господин обвинитель? – спросил Мейсон Кастелло.
– Да, сэр.
– Это правда?
– Да, сэр.
– Сейчас вы это охотно признаете. А почему вы колебались?
