— Ничего с вами не случится. А что до меня, то я вернусь через полчаса, самое большее — минут через сорок пять. Так что наберитесь терпения…
Сунув несколько рупий шоферу, Билл высадился, прошел по набережной и вступил на мост, по которому до берега спешили добраться несколько запоздалых прохожих.
Миновав мост, он двинулся прямо по тянувшейся перед ним улице. Она была пустынна и только какие-то тени скользили вдоль стен. Из лачуг изредка доносились голоса и смех, а в основном царили глухая тишина, ночь и одиночество.
Мучимый дурными предчувствиями, шотландец ускорил шаг.
Минут через десять перед ним открылась площадь и, как говорил шофер такси, на ней действительно стояла старая пагода. Теперь вокруг стало совсем пустынно. Ни тени человеческой, ни голоса, ни смеха, ни птичьего чириканья.
Пустота и тишина, как будто отдан какой-то приказ свыше, заставивший исчезнуть все тени и умолкнуть все голоса. Ночь, однако, была достаточно светлая, чтобы Билл почувствовал свое одиночество и полную заброшенность.
Вдруг он вздрогнул и напрягся. Позади зазвучали шаги, но не бредущего спокойно человека, а решительно следующего к намеченной цели. Так идет охотник, преследующий свою добычу, уверенный, что она от него не ускользнет.
— Ну-ну, — прошептал себе под нос гигант, напрягая мускулы, — так я и думал. Специально подобрали время, ночь и пустынное место, чтобы потрепать нервы.
Он продолжал двигаться вперед, но тут кровь у него застыла в жилах. В ночной тиши прозвучал резкий крик, злобно-жалобный крик-вой, столь странный и ужасный, что его вряд ли бы мог воспроизвести человек или животное. Билл тут же его узнал, ибо слышал неоднократно. Это был боевой клич дакоитов.
— Да. Теперь нет никаких сомнений. Я — в западне.
Однако опасность, вместо того, чтобы парализовать, возбудила в нем дополнительную энергию.
— Если люди Минга хотят поиграть в злодеев, то я сполна доставлю им это удовольствие. Уж защититься-то я сумею, — проворчал он сквозь зубы.
Говоря это, он сунул руку в карман пиджака и тут уж его обдало холодом по-настоящему. Вместо рубчатой рукоятки пистолета рука его наткнулась на что-то гладкое и округлое. Он вытащил окатанный водой галечник, который тускло блеснул в лунном свете.
Держа в руке камень, Билл застыл, не сразу поняв, что же случилось. Тут и впрямь можно было поверить в чертовщину. Ведь, выходя из отеля, он сам лично собственной рукой сунул в карман пистолет, но уж никак ни камень. Получалось так, что будто бы какой-то маг превратил оружие в булыжник взмахом волшебной палочки.
Однако времени разбираться во всем этом не было, хотя Билл сразу вспомнил, как его грубо толкнул один из двух прохожих, когда он садился в такси. «Наверняка это были сообщники Минга, — подумал он. — Один, конечно, карманник, который и подменил мне оружие на камень в момент толчка».
ГНорько усмехнувшись, он бросил гальку к ногам. «Придется дорого продавать свою жизнь. А поскольку отступать некуда, надо побыстрее добираться до пагоды, пока меня не перехватили на открытом месте. А там может быть мне и помогут».
Преследователи ускорили шаги. Ему тоже пришлось поднажать, почти бегом проскакивая на площадь, куда он и вылетел через несколько секунд.
В общем-то площадь была не так уж и мала. С одной стороны на неё выходил один из беднейших кварталов, с другой, её окаймляли болота и лагуна. В центре, на искусственном постаменте высилась пагода Нат. К ней вела монументальная лестница, по обе стороны которой стояли статуи. Восемнадцать слева и столько же справа, каждая из которых изображала духа или демона, почитаемых в этих местах.
Шотландцу не оставалось времени рассматривать детали темной массы храма. Между пагодой и им было две группы людей (трое подходили слева, трое — справа), а если ещё учесть, что и сзади топало не менее трех, судя по шагам, то окружали его где-то около десятка лиц, явно с враждебными намерениями.
«Ну и влип, — подумал Билл. — Девять против одного — уже много, а вообще-то их может быть и больше. Однако им бы стоило узнать, кто этот один. Эх! Если бы ещё рядом был командан!»
Вспомнив о своем погибшем друге, гигант в гневе сжал свои огромные кулачищи. Нет. Моран уже никогда не вернется. Не стоять им больше спина к спине или плечо к плечу… И виноват в этом проклятый Минг, которому служат эти ублюдки…
Баллантайн прислонился к стене одного из домов, выходящих на площадь. Глухая ярость бурлила в нем и он чувствовал в себе силы сразиться с легионом демонов, уверенно полагая, что уничтожит множество из них, поскручивав головы голыми руками. Но он понимал, что оставшиеся, прекрасно владеющие ножами, конечно, доберутся до него, и его тело останется лежать кучей окровавленной плоти на этой чужой земле. Тем не менее, Билл ни на секунду не помышлял о бегстве. Да и разве это спасло бы его? Натренированные с детских лет, дакоиты бегают как газели. В прошлом они с Бобом Мораном уже состязались в гонках с этими подонками, но никогда не могли оторваться на большое расстояние. Так что ему ничего не оставалось, кроме как биться до последнего издыхания, прежде чем он отомстит за своего друга и за себя.
Билл напрягся как бык, готовящийся к схватке на арене с торреодором, и прокричал во всю силу своих легких:
— Ну давайте… вперед, подонки! Вперед пожиратели младенцев! Наступайте ослы, строящие из себя тигров! Идите, идите! Я раздавлю вас как жалких вшей!
К этому Билл добавил все ругательства, которые знал на бирманском, а к ним ещё и кое-что на хинди… Дакоиты должны были это понять, но они, казалось, ничего не слышали. Эти грубые оскорбления обтекали их как дождь обтекает панцирь черепахи. Это были безмозглые автоматы, запрограммированные на убийство. Роботы из мяса и костей, управляемые Желтой Тенью.
Выйдя из укрытия, к шестерым присоединились ещё трое. Так что Билл рассчитал число противников правильно. И теперь они наступали, образовав полукруг. Вот уже до Баллантайна осталось десять метров. Зловеще поблескивают лезвия длинных ножей. Десять тонких и остро отточенных клинков в руках убийц-профессионалов.
Билл напряг мускулы спины, чтобы, оттолкнувшись всем телом от стены, налететь на врагов. А те медленно приближались. Вот уже шесть метров, четыре, три… Они изготовились. На темных лицах не было ни гнева, ни ненависти. Они чем-то даже напоминали обычных тружеников, готовых приступить к рутинной работе, и только сверкание глаз, подобных полированным камням, уничтожало это ощущение обыденности происходившего.
— Ну, ублюдки! Решайтесь! — заорал Баллантайн. — Нападайте, если осмелитесь, пока я не разворотил ваши крысиные хари!..
