- Мм. Значит, безопасная дорога, да?
- Именно.
Лоуренс натянул повод, чтобы объехать жующего траву осла.
Уже скоро они должны были добраться до ворот в городской стене. Даже сквозь туман виднелась очередь людей, ожидающих проверки.
Город Поросон принадлежал Церкви, но многие торговцы приезжали сюда из языческих земель, и город к этому приспособился – товары здесь проверяли куда тщательнее, чем людей. Лоуренс начал прикидывать, какую пошлину с него могут взять за перец, когда ощутил на себе чей-то взгляд. Повернув голову, он понял, что это всего лишь Хоро.
- И что, это все? – голос ее звучал немного раздраженно.
- Хм?
- Я спрашиваю, ты просишь только о безопасном путешествии, и все?
Несколько мгновений Лоуренс, хлопая глазами, смотрел на Хоро, потом понял, о чем она.
- А что? Ты хотела, чтобы я свел ладони вместе и начал молиться?
- Не говори глупостей, - она с досадой смотрела на него. – Я обеспечу тебе безопасное путешествие – не думаешь же ты, что обычной никчемной молитвы будет достаточно?
Мысли Лоуренса со скрипом повернулись, словно мельничный жернов, и наконец он пришел к очевидному выводу.
- А, ты желаешь пожертвования.
- Хи-хи-хи, - Хоро довольно ухмыльнулась.
- И чего ты хочешь?
- Сушеной баранины!
- Ты же вчера ей обожралась! Ты слопала столько, что на неделю бы хватило.
- У меня в животе всегда есть место для баранины.
Нисколько не стесняясь, Хоро облизала губы при воспоминании о пище. Похоже, даже мудрая волчица, оказавшись перед сушеным мясом, превращается в обычную собаку.
- Вареное мясо тоже вкусное, но перед сушеным я просто не могу устоять. Если ты желаешь помолиться о безопасной дороге, расплачиваться будешь сушеной бараниной.
Глаза Хоро сверкали, хвост под одеждой метался из стороны в сторону.
Лоуренс, не обращая более на нее внимания, принялся рассматривать груз, навьюченный на лошадь, которую вел торговец прямо перед ним. На спине лошади громоздился гигантский тюк шерсти.
- Как насчет этой шерсти – хорошая она или плохая?
«Шерсть» - значит «овцы». Хоро с сияющими от предвкушения глазами уставилась на тюк; ответила она почти мгновенно.
- Очень хорошая – настолько, что я почти чувствую запах травы, которую они ели.
- Я так и думал. За мой перец здесь дадут хорошую цену.
Если шерсть была хорошего качества, значит, и мясо тоже. Раз мясо хорошее, значит, оно дорогое. Поэтому перец, необходимый для сохранения мяса и для придания ему особого запаха и вкуса, тоже становился особенно ценным. Лоуренс начал предвкушать удачную продажу.
- А лучше всего сушеное мясо, которое хорошо просолили. Если соли мало, это не годится. Самое вкусное мясо – с бочка, лучше, чем с ног. Эй, ты меня слушаешь?
- Хм?
- Просоленное мясо! С бочка!
- У тебя превосходный вкус. Но это будет нам немало стоить.
- Ха, на самом деле это вдвое дороже своей цены.
Вообще-то это было верно: если сушеная баранина была нужна, чтобы Хоро обеспечила безопасную дорогу, раскошелиться стоило. Ведь ее истинным обличьем была умеющая разговаривать гигантская волчица. Возможно, она даже смогла бы защитить его, например, от невоспитанных солдат, которые по своему поведению мало чем отличаются от обычных разбойников.
Тем не менее, Лоуренс сохранял бесстрастное лицо, разговаривая с Хоро.
Глаза волчицы были прикованы к воображаемой пище. Лоуренс просто не мог не поддразнить ее чуть-чуть.
- Что ж, похоже, сейчас у тебя немало денег. Если так, возможно, ты вернешь мне долг.
Однако соперницей его была хитроумная волчица; она раскусила его намерения практически мгновенно.
Внезапно взгляд ее стал более жестким.
- Второй раз у тебя это не получится.
Похоже, история с яблоками ее кое-чему научила. Лоуренс помрачнел и раздосадованно поцокал языком.
- Тогда тебе стоило бы с самого начала просто вежливо попросить. Это было бы куда очаровательнее.
- Значит, если я попрошу достаточно очаровательно, ты купишь мне мяса, да? – спросила Хоро без малейшего намека на очарование.
Очередь сдвинулась вперед, и Лоуренс ослабил вожжи, чтобы его лошадь тоже шагнула со всеми.
- Разумеется, нет. Тебе стоило бы поучиться у коров и овец – попробуй жевать собственную жвачку, хм? – холодно проговорил он.
Он ухмыльнулся собственному остроумию; однако лицо Хоро помертвело от ярости, и, не произнося ни слова, она тут же, на козлах, изо всех сил наступила ему на ногу.
Дорога под ним была не более чем полосой плотно укатанной земли, дома вокруг – построены из грубо обтесанного камня и покрыты травой.
Жители Поросона не покупали у торговцев ничего, кроме самого необходимого, потому и палаток торговцев здесь было на удивление мало.
На улицах было довольно оживленно, в том числе попадались и торговцы на повозках или с грузами на плечах, но город словно впитывал в себя уличный шум, и потому здесь повсюду царила странная тишина.
С трудом верилось, что этот тихий, простой, надменный городок был центром торговли между разными странами и ежедневно зарабатывал ошеломляющее количество денег.
На миссионеров, читающих свои проповеди на перекрестках, в обычных городах в основном просто не обращают внимания, здесь же они могли рассчитывать на целую толпу благодарных слушателей – как же здесь извлекаются такие большие доходы?
Для Лоуренса весь город оставался одной сплошной загадкой.
- Что за скучное место, - вынесла Хоро свое суждение по поводу этого излишне религиозного городка.
- Ты так говоришь только потому, что здесь нечего есть.
- Можно подумать, что у меня, кроме еды, вообще ничего нет на уме!
- Тогда, может, послушаем проповедь?
Прямо перед ними какой-то миссионер взывал к толпе, положив руку на Священное писание. Слушали его не только горожане – в толпе можно было разглядеть и нескольких торговцев, которые обычно не молятся ни о чем, кроме собственной прибыли.
Хоро посмотрела на толпу с отвращением и фыркнула.
- Он лет на пятьсот помоложе, чем нужно, чтобы читать мне проповеди.
- Осмелюсь предположить, что тебе следовало бы послушать проповедь о бережливости.
В ответ на эти слова Лоуренса Хоро зевнула, лениво поигрывая своим шелковым поясом.
- Я все-таки волчица. Проповеди слишком трудные, мы их не понимаем, - бесстыдно заявила она, потирая глаза.
- Ну, во всяком случае, если вообще учение бога бережливости существует, здесь ему следуют куда усерднее, чем где-либо еще, мне кажется.
- Хм?
- Почти все деньги, что здесь зарабатываются, утекают в гнездо Церкви к северо-западу отсюда, в Рубинхейген – уж там-то я точно не хотел бы слушать проповедей.
