не указ!
– Да знает он, мать, – хмыкает отцов дядька. – Просто мужики любопытничают да шутят. Кузнец, может, и правда какие планы строит насчёт своей Христи. Вроде, прабабка его с оборотнем путалась. А остальные порядок знают. Никто твоего Горушку заставлять не станет.
– Н-ну, смотрите у меня, Горушку в обиду не дам!
Вообще-то, полное моё имя – Ар-Лагор, и обычно все зовут Лагор или Гор, а бабка сюсюкает, как со щенком – Горушка, Горушка. Стыдно!
А особенный… Просто я, вроде, и есть тот самый семьдесят пятый потомок Рруса Трёхлапого. Из совсем старого пророчества, что на Скале Сияния нашли. Вожак на все вопросы о пророчестве только плечами пожимает да хмурится.
А люди говорят, что все пророчества со Скалы обязательно сбываются!
Вот в соседней деревне мельник Кариш живёт, так он рассказывал, что приехал в наши места как раз после того, как у Скалы Сияния побывал.
Оборотень, проживал Кариш в Окреше – столице нашего княжества Осиян. Его, ещё молодого парня, собиравшегося по примеру отца служить князю, матушка вдруг стала уговаривать съездить к Скале Сияния, благо, что вещий камень и находится где-то там, в окрестностях столицы. Парню, вроде как, неловко бабьим уговорам поддаваться.
Да и Скала… она ведь тоже не всякому пророчит – многие от неё несолоно хлебавши уходят. Говорят, вещуны всякому любопытному предсказывать могут… да и то, то ли правду скажут, то ли соврут – сказывают, всяко бывает.
Не то дело – Скала! На Сияющей проявляются самые настоящие, истинные пророчества, а бывают просто указания, которые лучше исполнять всем, кого они коснулись. А иначе… плохо заканчивается, если не следовать тем указаниям.
И матушка Кариша упёрлась – езжай к Скале, и всё тут! И в слёзы, мол, предчувствие у неё. Материнское сердце, верно, беду учуяло.
Поехал Кариш. И спросить ничего у Скалы не успел. Рассказывал:
– Ещё на подходе встретили меня вещуны, что при Скале всё время обитаются, и передали, чтоб торопился домой, не мешкая, родителей забирал. И ехать было велено на родину родителя, мельничное дело поднимать. Так и поступил. Только отец упёрся. Сказал, что столько лет верно князю служил и сбегать не собирается. Матушка слезами обливалась, но супружника не оставила.
Уже здесь, по приезду, догнала Кариша печальная весть. В столице волнения случились. Причиной послужило опять чьё-то недовольство оборотнями…. Погибли родители Кариша. Не соврало пророчество Скалы Сияния, когда торопило уезжать. Да и совет учиться на мельника пригодился. Со временем стал Кариш знающим мастером. И жизнь у него сложилась, как и положено – обжился, женился, детишек завёл.
Издавна в народе ходит множество других историй про пророчества от Скалы. Где там правда, а где выдумка? Поди, разбери.
Но пророчество о потомке Рруса Трёхлапого уж точно много шума наделало ещё в те времена, когда надпись проявилась на Скале Сияния нежданно-негаданно. Даже не целое пророчество, а его часть.
И какая-то непонятная история случилась тогда у Скалы. Кто говорит, вещуна, что пророчество увидел, враги убили, он только и успел перед смертью шепнуть другу несколько слов. А кто говорит, вещун с перепугу, от того, что увидел, ума лишился, и из его путанных слов едва-едва что поняли.
С тех пор, сказывают, оно, это пророчество, на контроле у самого князя!
И по всеобщему мнению, именно я этим потомком из пророчества и являюсь.
А окружающим интересно – взрослые приглядываются, пацаны кругами ходят. Правда, не задирают. Хотя ещё ни разу не оборачивался, а сила зверя, пусть и смутно, но ощущается – среди сверстников уж точно больше всех. Потому в мальчишечьей ватаге против меня за лидерство с самого раннего детства никто слова против не говорит. А перед остальными за меня ж, если по-серьезному, и брат вступиться может. Да и род в стороне не останется.
Девки пялятся да шушукаются, а которые со смешками да намёками подкатывают, как та же Варинка. А уж Христя, кузнецова дочка, совсем проходу не даёт. Даром что человек, а прицепилась – вот поди угадай, взаправду втрескалась или, как другие, особенным интересуется.
А поутру сегодня к Урсунке забегала её подружка Орринка. Мелюзга десятилетняя, а туда же – пока не ушла, так глаз с меня и не сводила. Урус всё насмехался, что невесты мои из пелёнок повылазили, смотрины предлагал устроить.
А особенный… Ничего я не особенный. Парень как парень. Руки, ноги на месте, скоро лапы и хвост добавятся. И чего тут особенного?
Разговор за столом потёк дальше. Обсуждали пришлых, будущий праздник и полнолуние. После ужина я подкатил к бабке, когда та устроилась в кресле возле окна. Знаю же, что бесполезно просить, но в очередной раз попытался:
– Баб, ну чё ты меня как маленького кличешь? Я ж большой уже…
Из-за спинки бабкиного кресла приподнялся Урус с насмешливой ухмылкой. У-у, волчара!
На бабку невозможно злиться и обижаться, ласковая она.
– Оленёнок ты мой, Горушка, – ещё хлеще сказанула. Эх, бабка! – Ты ишшо не большой, вот после праздничка побольшеешь маненько. Как обернёшься, как покажешь, кто ты есть таков, так и большим считать можно. А так… побудь пока маненьким, дальше уж не придётся.
Урус совсем разухмылялся, над башкой руками рога маячит, а из-за его спины Арыска рожи корчит. Обидно.
Реву раненным оленем:
– Баб, да какой я тебе оленёнок, я даже салат не ем!
– Глазоньки-т у тя прямо оленёнковы, больши да ласковы, даже кады на бабку обижаисси. Глянешь в твои глазыньки, будто олешек из лесу прибежал. Так бы и схрумала!
– Ба, я волком буду, хищником!
– Хишником? Ха, а ты знашь, оленьи-то тоже хишники?!
У Арыски с Урусом, да и у меня наверно, глаза круглыми стали, и рты пооткрывались. Правда, Урус спохватился, пасть прихлопнул, но глаза таращил.
– Ты думашь, олешек на лугу просто так травку щипет? А вот, ежели в травке той птичкино гнездо с яичками встретится, он его и схрумает заздорово живёшь. А и не с яичками, даже с птенчиками не побрезгует. Зайков, конешно, не ест, а вот гусеничка какая на листке, быстро в живот отправится. Эт ладно. А вот ты думал когда, почему волки и оборотни редко оленину едят? А и едят, то какого-нибудь старого или калечного оленя? Они ж знашь, какие сильные! На вожака кинуться только сдуру можно. Копытом звезданёт, сам волчьей звездой станешь! К вожаку, даже к покалеченному, не вздумай подходить, только кода сам помрёт. Охотиться можно, ежели какой оленёнок от мамки да от стада сдуру отбежал. Или какой старый аль больной, там с ногой переломанной, попадётся. А если к оленёнку другие олени побегут, собирай зубы, лапы и удирай, а то быстро на рога подымут. Вот как, любого хишника умоють.
Бабка пожевала тонкими сморщенными губами и, припоминая, продолжила:
– Правдоть, мы
