— Зачетное время выполнения — полсекунды… — Михаил Степанович спрятал оружие. _ Не плохо. Но, по сути, первым будет тот, у кого ствол в руке.
Ученица прищурилась, пытаясь увидеть, куда попала пуля.
— Иди, глянь, — со скрытой гордостью разрешил стрелок.
Оля подбежала к мишени, покрутила головой и, сняв листок, пошла назад.
— А тут и нет ничего, — чуть смущенно проинформировала она снайпера. — Это ведь ничего страшного? — добавила успокаивающим тоном. — Может, случайно промахнулся?
Дед сдернул перемотанные изолентой очки.
— Как промазал? — он смутился. — Да не может быть? Не должно.
Ольга не выдержала и расхохоталась: — Не волнуйся, Михаил Степаныч, в «яблочко».
Она протянула мишень: — Десятка. Как в аптеке.
— Шутить изволите? Ну — ну. Теперь, слушай команду. Снаряжение будешь носить на поясе. Чуть левей. И постоянно, повторяю, постоянно, пока ты дома, тренируешься вынимать. Выдернула, снимаешь с предохранителя наводишь, стреляешь. Все. Обойму, конечно, предварительно вытащи. А так, крути сколько угодно. Можешь даже спать с ним. Необходимо, чтобы рука к оружию привыкла. Сборку и разборку мы изучим после.
Они сидели возле камина.
— И все же, не понятно… — Оля вновь вынула удостоверение… — Это что, липа?
Дед покосился на корочки: — Что за выражения? Скажем так, документы прикрытия. Однако, исполнены по высшему разряду. И, в случае необходимости, на запрос из Министерства Обороны придет ответ с подтверждением, что в «оружейке» соответствующей части взамен выданного оружия находится карточка — заместитель, владелец которой убыл в служебную командировку. Все как полагается. Хотя… если будут всерьез копать, концы, конечно отроют, только всерьез никто этим заниматься не станет, потому как… — Он не закончил, только махнул рукой, отметая саму возможность такого варианта. — Липа она должна липой пахнуть.
Оля фыркнула и вернулась к изучению пистолета.
— Но почему именно такой? — вновь поинтересовалась неугомонная помощница.
А этот — особый. — Его Павлу Анатольевичу сам Берия подарил.
— Ой, это тот самый?. — передернулась Оля.
— Знаешь, я давно никого не осуждаю, хотя и восхищаюсь редко. Но, как человек, который имел доступ к документам и свидетелям, могу сказать: — Не ангел был, да. Но то, что творили в годы гражданской войны сами «безвинные жертвы, не для нормальных людей». Какая там инквизиция. Упыри. Да и, как перед этим собак — людоедов, нужно было отстреливать.
— Не мне судить… — Растеряно произнесла Ольга. — Но ты же сам мне говорил, что не правильно так.
Михаил Степанович осекся, растеряно, по детски шмыгнул носом, но ничего не ответил. Махнул рукой, и вышел. Пошла спать и Оля.
Занятия проводил ежедневно. По два часа в день.
Изучение основ теории и практические занятия дед вел по — своему. Он коротко и доходчиво объяснял, что нужно делать. И почему.
— На прямых ногах только ковбои в вестернах стреляют, и то в плохих. Ноги должны быть полусогнуты. И никак иначе. Запомни. Стрелять придется не в тире… И в тебя будут стрелять. Потому стоять по стойке смирно, а тем более выцеливать, никто не позволит.
Дед усмехнулся: — Не пугаю. Но в зачетных стрельбах я сам на том конце тира засяду. И такую тебе дуэль устрою. Мама не горюй.
Оля прицелилась в стоящий на полочке подсвечник: — Ну не могу я тебя, дед, понять. То ты меня отговариваешь, то сам все сделал, чтобы «Рембо в юбке» воспитать.
— До Рембы тебе пока далеко, — добродушно сковеркал слово дед. — Еще попотеть придется. А про оружие так скажу: — Коли я тебя в эти игры втянул, то и отвечаю за тебя. Кстати, — он поднялся и с некоторой даже торжественностью произнес: — Раз у нас что–то вроде команды, то нужен тебе и позывной.
И быть тебе, как бывшей актрисе… или, может, сама придумаешь?
Ты это серьезно, Степаныч?
— Как же… — Я на шутника похож?
— А у самого, какое прозвище? — Оля хитро глянула на командира.
Дед помялся: — Смеяться не станешь? — он погладил бритый затылок. — «Тор» у меня позывной был. Бог войны у скандинавских народов.
— Ну, вот, — едва заметно насупился старик. — Это я сейчас такой, пень трухлявый. А в молодости о — го — го был. Блондин, два метра ростом. Про остальное умолчу. Не для девичьих ушей.
— Я же не со зла, — поправилась Оля и вдруг призналась. — А раньше, в той, прошлой жизни, у меня в театре тоже типа прозвище было. И это дико злило. Все звали меня не по имени, а просто — Травести. Ну это такое амплуа.
— Оленька. Дед, конечно, дикий, но не настолько. Надо — же, Травести, — он вдруг растеряно, совсем по детски, улыбнулся. — Знаешь, я видно совсем старый стал. Какие–то затеял. Давай эти глупости для кино про Бонда оставим. А прозвище твое я запомню. Если не будешь меня слушать — стану дразнить.
Стреляла Оля много. И в неподвижную мишень, и по всплывающей в различных углах коридора.
Постепенно она начала понимать, что имел в виду дед, говоря об интуиции.
— Нутром должна чувствовать. А для того, представь, что в средней точке, чуть выше пупка, аккурат в солнечном сплетении, у тебя центр. И все движения твои идут из этой точки. Представила, и теперь делай все, что до того делала, но контролируя ощущение. А когда привыкнешь, попробуй выстрелить, помня об этом чувстве, — Михаил Степанович потер переносицу, на которой остались следы от тугих очков. — Сложно? Не думай. Просто делай. И по шажочку дойдешь к цели.
На работе все было по — прежнему. Делами ее никто особо не загружал. Памятуя о родственных отношениях с владельцем предприятия, задевать тоже опасались. Да и как подкусить своенравную девчонку, которая не держится за свое место? Но, к слову сказать, поводов для претензий Оля старалась не давать. Она добросовестно исполняла все, что ей поручали, не спорила, не пререкалась. Постепенно ее начали воспринимать как обычного работника.
А вечерами начиналось мучение. Михаил Степанович ежедневно задавал десятки самых невероятных, вопросов. Порой непонятно было, что хочет выяснить старый разведчик. Наконец спросила в лоб.
Дед помолчал: — Никакого недоверия. Там, на той стороне, тоже не дураки сидят. Уверен, проверяют тебя. Да так, что ни в жизнь не догадаешься. Этому их учили, и опыт имеют. Потому, если тебе дам задание, а ты, не дай бог, интерес проявишь, раскусят вмиг. А так безопаснее, хотя и медленнее. В конце концов я ниточку нащупаю и тебя не подставлю. Поняла?
Оля улыбнулась: — Смешно. Будто в детскую войнушку играем…
Однако игры закончились куда скорее, чем она ожидала.
Случилось это в пятницу. Предпраздничный день ознаменовался небольшим «корпоративом». И, как не пыталась Оля избежать этого мероприятия, пришлось участвовать. Как водится, после торжественной части народ слегка расслабился. Приняв на грудь, как говорят сатирики, по сто пятьдесят «с прицепом», служащие чуть ослабили тормоза. Разговоры крутились вокруг нескольких моментов. Личности главного инженера и внедрения последнего заказа в производство. Если по поводу первого пункта все однозначно выразились с некоторым максимализмом, но в целом верно, назвав суетливого живчика козлом, то по второму возникли противоречия.
