отеле компании приятелей вызвало небольшой переполох. Руководитель находящегося в городе отряда сначала не поверил своим глазам и потом долго извинялся за свою нерасторопность, оправдываясь тем, что возможное возвращение экспедиции ожидалось не ранее чем через неделю. После того, как он взял себя в руки, его действия были безукоризненны. Он быстро устроил друзей в лучшие номера гостиницы. Сообщил остальным отрядам, что их наниматель вернулся и всем необходимо возвращаться в Киншасу. Организовал транспорт для их возвращения в столицу. Он даже смог раздобыть доктора и предложил путешественникам проверить состояние своего здоровья, чтобы при необходимости можно было бы оперативно организовать необходимый им уход в Киншасе и после возвращения в Европу. Родриго и Джон отказались от последней услуги. В свою очередь Пьер заявил, что он уверен в наличии у него возможно не одной редкой болезни и необходимости показаться врачу, если не ради себя, то по крайней мере для того, чтобы у науки осталось описание его редких недугов. К некоторому сожалению, помимо солнечных ожогов, многочисленных мозолей и комариных укусов, врачу удалось выявить у него только симптомы обезвоживания. Пьер принял ту правду, что уровень знания у местных медиков находится на уровне «пристрелить пациента» и европейские врачи обязательно обнаружат у него интересную симптоматику. Успокоенный этой мыслью он тоже отправился отдыхать.
На следующее утро, как и планировалось, за ними прибыли два многое повидавших вертолёта советского производства. На них вся троица вместе с сопровождающим их эскортом добралась до Киншасы. Там их встретили оставшиеся люди Клеменсо. С внушительным сопровождением приятели были доставлены в международный аэропорт, где их уже ждал личный самолёт семьи Родриго.
Хоть со стороны казалось, что все трое уже морально восстановились после пережитых приключений и полученных знаний, но, когда они остались в самолёте одни – конечно, не считая экипажа и двух сопровождающих секретарей, которые расположились в отдельном салоне самолёта – все они погрузились в молчание. Каждый из них смотрел в иллюминаторы, и даже Родриго мысленно пытался осознать, что всё, произошедшее за последние четверо суток, не было плодом его воображения. Похожие мысли, вероятно, посетили и Джона с Пьером. Последний быстрее всех справился с этим настроением.
– Теперь меня никто не сможет обвинить в том, что моя нелюбовь к Африке беспочвенна. Этой почвы у меня теперь достаточно, чтобы взрастить огромный виноградник аллергии к этому континенту, – после этих слов Пьер демонстративно надел маску для сна и отвернулся от своих друзей.
– Да, наш Пьер решил вернуть всё, что ему задолжал сон, и с ростовщическими процентами похоже, – Родриго повернулся к Джону. – Тебя, я вижу, всё ещё беспокоит наше приключение, которое сложилось не так, как мы планировали.
– Ну это ещё мягко сказано, – Джон не скрывал своего истинного настроения. – У нас была цель. Мы хотели найти что-то, что раздвинуло бы наше представление о, о… Да обо всем. А теперь я чувствую себя участником глупого розыгрыша, который, наверное, зря отказался от своей научной карьеры. Я пока не знаю, что буду делать дальше.
– Не переживай, Джон, мы сами творим наше будущее, – Родриго решил на время отказаться от роли немного чопорного аристократа и поддержать своего друга. – И если ты захочешь выслушать меня после прибытия в Валенсию, то я поделюсь с тобой и Пьером новой целью, которую я теперь отчётливо вижу, и для меня будет честью, если вы решите присоединиться к моему новому походу.
Решив, что на этот день он израсходовал лимит своих эмоциональных эскапад, Клеменсо включил свой ноутбук и углубился в изучение скопившейся за последнее время электронной почты. Закончив проверять последние сообщения, Родриго достал из своего багажа свою любимую книгу об Александре Македонском. В свою очередь Джон продолжил задумчиво смотреть в стремительно проносящуюся под ними африканскую землю, которая, вероятно, внесла сильные коррекции в течение их жизней.
***
После приземления в аэропорту Валенсии троих товарищей забрала машина, принадлежащая Родриго, и доставила их в пригородный особняк, как ни удивительно, тоже принадлежащий семейству Клеменсо. После прибытия в Европу, как будто желая подчеркнуть невероятность произошедшего в Африке, действительность выжала тормоз, и приятели даже не пожертвовали хотя бы один вечер на обсуждение полученной информации.
Переодевшись в свежую одежду, Родриго сообщил, что его ждут неотложные дела, попросил не вешать нос и исчез вместе со своим водителем в неизвестном направлении. Джон находился в метаниях между противоположными состояниями. Днём, шатаясь по особняку, он думал о том, что совершил ошибку обрубив все связи со своей прошлой работой. Ему предлагали не горячиться и взять просто академический отпуск, но он был так уверен в результатах их исследований. Чем больше он ходил из комнаты в комнату, тем больше крепла в нём мысль, что он допустил инфантильную ошибку. Обычно часам к шести вечера он доходил до своей точки кипения, бросался в отведённую ему комнату и, включив компьютер, начинал писать письмо своему бывшему шефу мистер Малькольму. Каждый раз он писал, перечитывал и стирал весь текст: таким жалким он ему казался. К полуночи письмо сводилось к одному и тому же – пожалуйста, возьмите меня назад. И каждый раз засыпая, Джон думал, что утром он отправит его. Но просыпаясь утром и глядя на кажущееся бескрайним Средиземное море, он вспоминал свой последний разговор в самолёте с Родриго и принимал решение дождаться его возвращения. Пытаясь убить скуку, он начинал ходить по комнатам особняка Клеменсо.
Внешне Пьер намного лучше справлялся с пережитым приключением. С самого первого дня он оккупировал винный погреб и методично уничтожал его запасы, время от времени услаждая слух всех случайных страдальцев своим пением. Пару раз Джон пытался поговорить с ним, но всякий раз Лапурель отмахивался от него, доставая второй бокал, наливая его и ставя перед Морганом. Когда Джон стандартно отказывался от этого подношения, Пьер, не настаивая на своём предложении, сам выпивал налитое вино.
Так длилось почти две недели и в одно утро, после прохождения ритуала стирания письма мистеру Малькольму, Джон вместо очередной экскурсии по дому сложил свои вещи в чемодан и позвонил в фирму такси. Хоть ему было и нелегко, но он решил не следовать трусливой мысли незаметно ускользнуть и спустился в подвал.
– Доброе утро, Пьер. Рад видеть, что ты держишься своего курса, каким бы он ни был.
– Утро? – Пьер явно в своей отчуждённости от внешнего мира достиг определённого успеха.
– Мда, слушай, я тут думал, и мне кажется, что, как бы это сказать, – Джон всё никак не мог начать свою мысль. Он остановился и глубоко вдохнул. – Короче, Родриго
