– Пустое место, если не считать его миллионов, – Денис поднялся. – Полезем дальше, Эвелина!
– Боюсь, что вы недооцениваете своих врагов. Это опасно. Впрочем, я имела в виду другое. Вы слышали, наверное, что он носит фамилию Томпсон. Так вот, имя американского благодетеля, который узаконил Курта в сыновьих правах и завещал ему все наследство, – Джордж Томпсон.
– Джордж Томпсон?! И вы полагаете…
– Да. Нет сомнения, что это тот самый Джордж Томпсон, о котором некогда рассказывал нам капитан Грей. Я внимательно просмотрела все бумаги.
– Другими словами, наш Курт – сын этого миллионера-убийцы?
– Да, по крайней мере по бумагам. Вы понимаете меня?
– Кажется, да… Но вот мы и поднялись. Садитесь, отдыхайте. И дайте-ка я наброшу на вас пиджак: ветер…
– Благодарю вас. А это вы тоже делаете только потому, что человек, или…
– А это я делаю, чтобы вы не простудились. Сами знаете, какое это было бы несчастье в нашем с вами положении.
– Понятно… Вы всегда, со всеми женщинами говорите так?
– Да мне, знаете, очень мало приходилось говорить с женщинами.
– Не хитрите, дружок. Вы явно сторонитесь меня. Почему? – в голосе Эвелины послышалось непонятное Денису волнение. Он промолчал.
– Я отношусь к вам лучше, чем вы думаете, Крымов… – продолжала Эвелина, понизив голос, стараясь заглянуть ему в глаза. – Особенно в последнее время. А вы… Ну, почему вы молчите? О чем вы думаете сейчас?
– О чем я думаю?… – Денис подошел к самому краю площадки и глубоко, всей грудью вдохнул пахучий морской воздух. Разве мог он сказать, о чем думал теперь, когда в любой день, в любую минуту мог встретить синеглазую мисс Норму… – Я просто любуюсь всей этой красотой, мисс Эвелина.
– Что-то я не очень понимаю вас, Крымов. И никакой красоты не вижу. Кругом одна вода, – возразила журналистка, стараясь скрыть досаду»
– Конечно, вода. Но ведь это и есть самая большая красота, самое большое богатство планеты.
– Нашли чем восторгаться! Самое большое богатство! А я так ненавижу ее, эту воду, видеть не могу! Это она вышвырнула нас из цивилизованного общества, из-за нее мы уподобились животным.
– Животными мы, положим, еще не стали. И надеюсь, не станем и дальше. А без воды не было бы ни цивилизованного общества, ни нас с вами.
– Не изобретайте велосипеда, Крымов! Я говорю не о воде вообще, а вот об этой воде, воде океанов.
– И я говорю о воде океанов. Только ведь и «велосипед» может иногда высветить совершенно новые проблемы. Вы знаете, вероятно, какова обстановка на поверхности нашей соседки Венеры?
– Там, кажется, полтысячи градусов?
– Ну, положим, не полтысячи, а всего четыреста двадцать пять градусов Цельсия. Но жарковато, конечно. А знаете, почему это так?
– Отлично знаю и это: углекислый газ, парниковый эффект…
– Да, все дело в углекислом газе, – оживился Денис, довольный возможности переменить неприятную для него тему разговора. – Вы совершенно правы, все дело в том, что углекислый газ, свободно пропуская солнечные лучи к поверхности Венеры, практически полностью блокирует тепловое излучение планеты. Солнечное тепло оказывается как бы в ловушке. Но откуда там столько углекислого газа, это вы тоже знаете?
– Ну, мало ли откуда, – неуверенно ответила журналистка, – так уж шло развитие планеты…
– Да, пожалуй. Но ведь и в атмосфере Земли в свое время было немало углекислоты. Да и теперь человек готов забить ее этим злополучным газом. И несмотря на это, вот уже многие годы, даже столетия содержание его не превышает четырех сотых процента. И знаете, почему? Только потому, что вся остальная углекислота поглощается водами морей и океанов. А теперь представьте, что было бы, если бы на Земле не было этой ненавистной вам воды. Увеличение углекислого газа в атмосфере всего лишь в три раза увеличило бы температуру поверхности нашей планеты на девять-десять градусов. А если бы содержание его достигло нескольких процентов, мы с вами, да и все живое Земли просто-напросто изжарилось бы, что и произошло на красавице Венере.
– Вот этого я не знала,- призналась Эвелина.- Значит, вся беда Венеры в отсутствии там воды?
– По-видимому так.
– Но ведь и поглотительная способность наших океанов, наверное, не бесконечна? Правда, вы говорили прошлый раз, что количество воды на Земле все время увеличивается…
– Да. Но дело не в этом. В водах наших морей и океанов вот уже два миллиарда лет безотказно действует изумительный механизм освобождения их от углекислоты, механизм перевода ее в карбонатные породы: известняки и доломиты. Вам приходилось, наверное, видеть целые горы, сложенные этими породами. И все это – углекислый газ, изъятый из атмосферы Земли морскими и океаническими водами. Вот что значат эти неоглядные просторы для судеб нашей планеты и цивилизации. И если бы не они…
– Постойте! А как же зеленые растения? Я до сих пор полагала…
– Все верно. Зеленые растения также поглощают углекислый газ из воздуха. Но, во-первых, это в полном смысле – капля в море. А во-вторых, вам должно быть понятно, что вся та масса углекислоты, которая переводится растениями во всякого рода органические соединения, должна рано или поздно возвратиться в атмосферу, потому что удел органики один – сгореть или сгнить. Но мы с вами заболтались, Эвелина. Займемтесь-ка делом…
Несмотря на все старания Дениса и Эвелины, здоровье немецкого матроса поправлялось медленно. Лишь три дня спустя Денис смог позволить себе оставить его наедине с Куртом и снова отправиться в длительный поход по острову, чтобы осмотреть окрестности подковообразной скалы. Это нужно было сделать во что бы то ни стало: в последние дни он не раз замечал там какое-то странное поблескивание, а вчера перед заходом солнца увидел даже что-то вроде мелькнувшего в воздухе камня. Может быть, в скале и было пристанище живущих здесь людей? Но прежде чем идти туда, следовало покопаться еще раз в развалинах деревянной хижины; теперь каждая мелочь, каждый пустяк, найденные там, могли сказать очень многое.
Итак, в путь! Покинув своих спутников еще спящими, Денис быстро добрался до знакомой поляны над пляжем и, не теряя времени, принялся заново ворошить старые развалины. Предчувствие не обмануло его. На одной из полусгнивших досок он обнаружил отчетливо проступившую надпись: «…НАЯ, 19…»
– Ная… Даная! И год высадки на этот берег…- задумчиво произнес Денис, стараясь разобрать последние две цифры даты.
К сожалению, начало и конец надписи исчезли безвозвратно. Однако и того, что удалось прочесть, было вполне достаточно, чтобы окончательно убедиться, что разрушенный домик принадлежал семейству Томпсонов. Ими. же, очевидно, была протоптана и дорожка, поднимающаяся сюда с пляжа: следы ее вели прямо к развалинам хижины.
