Еще раз Граудин оглянулся и после этого стал опускаться к отверстию камина. Здесь он высунулся, прислушался еще раз и ступил на пол.
Оглядев труп Дранницына, он остановился на Гарри Хейтоне.
Шофер был весь в крови и синяках.
Граудин начал бесшумно его раздевать, поминутно оглядываясь, чтобы прислушаться, не идет ли кто-нибудь; сняв одежду с шофера, разделся сам и одел на себя шоферское одеяние.
После этого он снял несколько изразцов в печи, сделав отверстие в камине, поднял труп и опустил его в дымоход, прикрепив на тот костыль, который служил и ему в его засаде приспособлением для того, чтобы держаться в трубе.
Когда это было готово, он подошел к столу и, не прикасаясь к нему руками, разглядел бумаги.
Найдя взглядом список приглашенных в совет и лежавшую на столе особую формулу вступления в Икс-Ложу Грагама, в которой миллиардер заявлял о своих обязательствах, связанных с посвящением, Граудин поднял против документов объектив натурографа, мимолетным движением произвел съемку с них и после этого, быстро вынув из аппарата, как пластинки, так и все мелкие части механизма, положил все это себе вместе с финским ножом в карман. Завернув затем снятую с себя одежду в узел, он отправил его туда же, где находился уже труп Хейтона.
Управившись и с этим, он заделал снова камин, ввернул в изразцы винты и начал расписывать себе лицо, вымазывая его кровью и оттирая излишнюю сажу.
Приведя в себя в такой вид, что мог не опасаться обнаружения обмана, он упал на место, где фашисты оставили полчаса назад труп Хейтона, и здесь замер.
Он пролежал так весь остаток времени — тех двух часов, по истечении которых Уолкинс назначил сокрытие следов преступления.
Наконец наступило, очевидно, удобное время. К двери кабинета подошло несколько человек, она открылась. В кабинете началась сопровождаемая шепотом и суетой деятельность по выноске трупов и приведению в порядок кабинета.
Оба трупа, завернутые в снятые откуда то большие полотнища портьер, несколько человек снесло в автомобиль.
Машина тронулась. Через полчаса она остановилась во дворе пустой загородной виллы на красивой возвышенности берега реки. Четверо человек потянули узел, раскачали его, держа за концы, и изо всей силы бросили вниз.
Граудин почувствовал свободное падение узла, в котором он находился, затем удар его об воду и погружение в нее.
Но он уже выпрямился в узле и, одной рукой натягивая ткань портьеры, другой резал ее и освобождался от нее. Через несколько секунд он сильными взмахами рассекал воду, стремясь вверх, и вдруг всей грудью вздохнул на свежем воздухе.
Он радостно оглянулся, как человек спасенный от неминуемой гибели, увидел огни на берегу с одной стороны реки и с другой, полсекунды помедлил, определяя, куда взять направление, и затем поплыл.
Он приближался к берегу, как вдруг заслышал, что на некотором расстоянии от него кто-то также рассекает воду и плывет за ним. Невольно Граудин вздрогнул и попытался сообразить, что ему предпринять. Он нырнул, силясь продержаться в воде насколько возможно дольше, чтобы изменить направление и или сбить с толку своего преследователя, или окончательно убедиться, что его обман каким-то образом обнаружен фашистами.
Проплыв в воде почти две минуты, он вынырнул. Тут же он услышал, что его преследователь совсем близко и увидел силуэт его головы над водой в потемках ночи.
— Один… Придется задушить! — подумал Граудин.
И с отчаянием человека, которому больше ничего не оставалось делать, он вдруг круто повернулся в воде.
В ту же секунду он услышал негромкое восклицание приблизившегося пловца:
— Товарищ Граудин!
Граудин почти поднялся над водой от неожиданности, но вдруг сейчас же его сознания коснулась догадка:
— Малабут!..
И он решительно двинулся навстречу товарищу.
Это действительно был корректор-помощник Граудина, следивший за Пит Графом с того времени, когда фашист сел в автомобиль Дранницына. Он видел, как Пит Граф с танцовщицей-предательницей подъехал к конторе какого-то маклера по частным делам, как оттуда вышел подозрительный слуга и позвал шофера, а через две минуты и его помощника, как затем долго никто не выходил, и только возвратившийся, Пит Граф с танцовщицей сел на чужую машину за шофера и уехал, оставив Малабута строить о происшедшем догадки, какие он пожелает.
Малабут разыскал носильщика пристани Дуччи Томкинса, пытаясь от него узнать что-нибудь о тех замыслах Граудина, для осуществления которых исчез латыш.
Мизантропический рабочий о том, что Граудин сделался полотером, не знал. Зато, узнав о том, что агенты Ложи схватили помощника шофера машины «Мерседес» вместе с Дранницыным, был поражен.
— Значит Гарри Хейтон в их руках? — воскликнул он растерянно. — А его ищет его брат по гаражам. Он хотел через него передать секретные сведения в организацию.
— Кто его брат? — заинтересовался Малабут.
— Его брат Джон Хейтон телеграфист с канонерской лодки, отправляющейся в Аравийский залив. Они только что прибыли откуда-то, и их теперь отправляют в дальнее плавание с важными секретными распоряжениями. На свете есть еще сознательные рабочие, которые, попав в руки генералов, не забывают, что они должны думать о своем классе. Он хотел, чтобы брат передал в организацию, зачем правительству нужно их посылать против Индии.
— Сведите меня с этим Джоном Хейтоном… Можно вызвать его?
— Он близко, сейчас я позову его к себе…
И Малабут встретился с братом Гарри Хейтона.
Моряк-телеграфист, скрытно явившийся на квартиру носильщика, был ошеломлен тем, что ему сообщил Малабут о брате.
Он опустил руки и беспомощно съежился на стуле.
— Что-нибудь можно все-таки предпринять, чтобы спасти его? — неуверенно спросил он.
— Может быть удастся что-нибудь сделать, если не спускать глаз с фашистской своры. Мы это и будем делать конечно. Если вы можете также помочь нам, пойдемте с нами…
— Я могу появляться только через день на несколько часов.
— Тогда скажите нам, как вас можно найти в самом крайнем случае, чтобы не вызвать подозрения на вашей канонерке, и мы будем сообщать вам, если узнаем что новое.
Джон Хейтон установил возможность свидания с Малабутом.
Затем он сообщил то, что ему было известно о их поездке. Их канонерская лодка была флагманской. Но с ней было послано секретное радио двум крейсерам и одному транспорту отправиться в Индийский океан и крейсировать у берегов Индии. По слухам, начавшим циркулировать среди матросов, суда отправились для усмирения индусов.
Малабут схватился за эти сведения, сообразив о всей их важности, сказал, что передаст их немедленно, куда следует, и они будут использованы.
Так как Джон сейчас же должен был уйти, то Малабут, поставив наблюдать за конторой маклера, где были схвачены шофер и Дранницын, сам пошел следить за домом Уолкинса, куда, по его предположению, обязательно должен был пойти Пит Граф. Утром возле дома Уолкинса он увидел, как в числе полотеров в дом пошел Граудин, но остановить его и сговориться с ним он не мог и только пожалел, что не бросился сразу же прямо к нему с сообщениями.
Он стал ждать возвращения Граудина и появления Пит Графа. Но к его удивлению в дом прошел вскоре с вызвавшим его товарищем четвертый ожидавший на улице полотер. После работы вышло только трое.
Малабут понял, что Граудин засел в доме, но не будучи в этом уверен, решил еще упорнее следить за домом.
Группа наблюдателей продежурила сутки возле дома.
На другой день Дуччи Томкинсу удалось проследить, как из конторы маклера усадили на машину, очевидно, одурманенных чем-то пленников и увезли.
Малабут с своей стороны увидел, как их привезли и провели в дом Уолкинса, куда начали также собираться заведомые организаторы сыщиков и фашистских групп. Приехал и Пит Граф.
Революционеров-коммунистов охватила тревога, но предпринять что бы то ни было против расправы, близость которой они чувствовали, наблюдая этот сбор, они не решались, зная, что и полиция, и тюрьма правительства, и своры агентов к услугам Уолкинса могут быть мобилизованы в любую минуту.
