Вениамин Троянов
ПЕРВАЯ СХВАТКА
Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг
Т. XXХI
ПЕРВАЯ СХВАТКА
(Из записок пекаря Лисичкина)
I
СЛЕД ШПИОНА
Итак, у нас в красном штабе был шпион!..
Сомнения не оставалось никакого. Подряд, в течение десяти дней, проваливались один за другим придуманные нами сюрпризы белым.
Предполагалось захватить белогвардейский транспорт около деревни Листвяны, взорвать железнодорожный мост в тылу белых через реку Каменку и, наконец, захватить в плен штаб 6-го белогвардейского кавалерийского отряда.
Все эти три операции должны были быть выполнены без всякого риска, наверняка, так как заранее были учтены все условия.
И вдруг — все провалилось!..
Я сидел у себя в кабинете, когда мне были поданы последние сводки — наши и белогвардейские.
Из сводок я увидал, что красные партизаны т. Щеткина нарвались при налете на штаб 6-го отряда на засаду и все поголовно были уничтожены.
Таково было сообщение последней белогвардейской сводки, которые мы вообще получали так же регулярно, как и сами белые.
У нас дело разведки, я могу с гордостью сознаться, в этом отношении было поставлено прекрасно.
Я вертел в руках листок сводки, прочитывал ее раз за разом, стараясь понять что-нибудь между строк, найти какие-нибудь новые слова, объяснение нашей неудачи.
Знаменательны были слова:
«Как и следовало ожидать…»
Все три операции, в том числе и план тов. Щеткина, вырабатывались и обдумывались только командармом т. Петровым, мною — членом Ревсовета армии и начальником штаба тов. Хозовым. Кроме нас троих, в эти планы, конечно, посвящался поочередно тот предводитель отряда партизан, на которого возлагалось непосредственное выполнение операции. Причем каждый из них знал только о своем деле.
И вдруг — слова:
«Как и следовало ожидать…»
Значит, даже главный штаб белых знал заранее о наших операциях, заранее известил штаб 6-го отряда, и начальство транспорта, и охрану моста, и там заранее были устроены засады!..
Черт возьми!.. Вся дальнейшая наша боевая работа будет сведена к нулю. У нас в штабе оказался шпион!
Кто же? Каким образом он получает такие секретнейшие сведения? Как он их передает? Каким образом так быстро попадают наши секреты в главный штаб белых?..
Прежде всего, у меня явилась догадка, не включились ли белые в наш провод. Ведь это часто практиковалось и у нас, и у них.
Но это не могло быть. Только о первой операции с транспортом была дана соответствующая телеграмма нашему начдиву, против фронта которого и должно было быть отбитие транспорта. Об этом необходимо было его информировать, чтобы он был наготове. Но эта телефонограмма была зашифрована секретнейшим шифром, известным в штабе дивизии только двум товарищам — начдиву и начштаба дивизии.
О второй и третьей операции никому никаких сообщений не давалось.
Кроме нас троих и начальника партии, решительно никто не знал. Я отбросил всю текущую переписку, донесения, телеграммы, сидел, курил и думал.
II
НЕРАЗРЕШИМАЯ ЗАДАЧА
Кто же шпион? Кто?..
Мысленно перебирал состав нашего штаба. Достал было анкеты всех сотрудников штаба. Они были у меня всегда под рукой в ящике письменного стола.
Состав нашего штаба: тов. Петров. Мой начальник и мой старый друг и товарищ по партии, бывший путиловский рабочий, отбывавший при царизме каторгу и ссылку, один из виднейших работников в революции, в настоящее время — командарм, краснознаменец — гроза и жуть всех белогвардейских генералов. От одного имени тов. Петрова у золотопогонников душа убегала в пятки.
Второй — я, Лисичкин. Старый большевик-пекарь, еще мальчишкой, учеником пекарни, я ушел в революцию, в 1905 году дрался на баррикадах, эмигрировал, работал пекарем за границей — в Константинополе, в Париже и в Лондоне и только с 17 года возвратился в Россию, принявшись с жаром за революционную работу. Недавно я был мобилизован партией и назначен сюда членом Ревсовета армии.
Третий — тов. Хозов. Наш начальник штаба. Еще молодой сравнительно человек, лет 26–27. Бывший прапорщик, но имеющий огромный революционный стаж. Он в 17 году определенно встал на сторону пролетариата, был первым красным комендантом одного из крупных городов на юге, затем там же, на южном фронте, арестовал весь офицерский съезд, за что и был приговорен к смерти, скрылся, будучи разыскиваем офицерским союзом, бежал, был опознан, арестован, ждал расстрела, снова бежал, жил в подполье до октября 17 года, а затем, в ноябре, дрался во главе значительного отряда красногвардейцев, им же самим сформированного. Со своим отрядом он взял несколько городов и организовал в них первую власть советов. Назначенный к нам начальником штаба, он сразу зарекомендовал себя лояльнейшим и преданнейшим работником революции. Он был дорог нам, как стратег-самородок.
Затем шли остальные сотрудники штаба.
Я хотел было еще раз проштудировать их анкеты, но бросил. Это было бы совершенно бесцельно.
Знали только мы трое.
Я окончательно стал в тупик.
Знали только мы трое!..
Проклятые строки — «как и следовало ожидать»!
Эх я, простота! Я даже привскочил. Не у нас в штабе, а в штабе белых, в их главном штабе надо искать начало нитей от шпионского клубка. Да! Там и только там! Достаточно узнать, как они получают наши секретнейшие сведения, а затем можно будет выяснить, кто им дает этот материал, кто шпион.
III
К БЕЛЫМ В ГОСТИ
Решено. Я должен отправиться к белым. Только я, и никто другой. Слишком неотвратима, слишком очевидна та огромная опасность, которая грозит нашему делу. Шпион! Шпион — в самом сердце, мозгу красного штаба!
Я встал и направился в кабинет к тов. Петрову.
Мы столкнулись с ним в дверях. Он шел ко мне.
Я показал ему белогвардейскую сводку. Говорить с ним мне пришлось недолго.
— Знаешь, Вася, — сказал он, — я не Пинкертон, не Шерлок Холмс. Мое дело бить белых, бить и бить. Ты первым открыл шпиона. Ты член Ревсовета. Тебе и книги в руки. Действуй в интересах революции и никаких. Одобряю и соглашаюсь заранее.
Никаких приказов о моем отъезде решено было не отдавать, никого не извещать в интересах конспирации.
— Я буду тебя ждать, — говорил Петров, — когда сделаешь все, приедешь, доложишь. Вот и баста! Закуривай!.. Когда едешь?..
— Сегодня… Сейчас… Как и каким образом — покажут обстоятельства. Главное — еду! До свиданья!
— До свиданья, братишка! Счастливо!
Мы поцеловались. Я вышел из штаба.
Всякому, знакомому с положением дел на гражданской войне, хорошо известно, что перейти боевой фронт, — перебраться с одной воюющей стороны на другую, забраться в чужой тыл не представляет особых затруднений. Гражданский фронт не есть непрерывная линия окопов, укреплений, застав. Только в боевых местах, главное, по коммуникационным линиям, вдоль железнодорожного полотна, вдоль больших судоходных рек имеются заслоны, смычки, фронты. Отдаляясь от фронта вправо или влево, вы всегда можете попасть в такую местность, где нет ни той, ни другой воюющей стороны. В эти «нейтральные» местности являются поочередно то белые, то красные, иногда уходят далее, иногда остаются здесь в виду стратегической важности, иногда здесь возникает новый фронт, а иногда и сами жители не знают, «чи они красные, чи они белые»!..
Я, осведомленный одинаково с расположением наших и белогвардейских частей, знал, что севернее нас верст приблизительно на 200 попадаются деревушки, где ни красных, ни белых нет. Туда я думал и направиться, а оттуда пробраться в штаб белых. От этих деревушек было около 40 верст до ст. «Омулево» — крайнего пункта железнодорожной линии, находящейся в зоне белых и ведущей в гор. Тайгинск, где и был штаб действующей против нас белой армии.
