— Да нет, просили фей и единорогов.
Я смущённо опустила глаза.
— К единорогам сейчас не сезон, — авторитетно заметил Василь Васильевич. — Кобылы жерёбые, кусаются сволочи! А к феям примчу. Расплачиваться как будешь? Наличкой или?..
— Или, — Сокол достал из бумажника пластиковую карту.
К моему удивлению в кабине «Грифона» нашёлся портативный платёжный терминал. Колдун чиркнул кредиткой по магнитной ленте, пилот ввёл сумму, и терминал, помигав дисплеем, выплюнул длинную полоску бумаги.
— Ну, что, в добрый путь? Экипаж желает вам приятного полёта.
Отделённый от кабины перегородкой салон был уютным и светлым, но очень тесным: всего два кресла, разделённые узким проходом, да и заходить пришлось, согнувшись. Иллюминаторов не наблюдалось, стены были обшиты бархатной бежевой тканью в тон чехлам на сидениях, а пол устлан мягким ковром, таким же светлым, и мне неловко было ступать по нему в грязных после прогулки по полю кроссовках. Но, странное дело, следов от обуви на пушистом ворсе не оставалось.
Умостившись в кресле, я с наслаждением потянулась, забывая все страхи. Реальность вновь сделалась похожей на сон, а во сне я редко задаюсь вопросом, что же случится дальше.
— Перелёт займёт пару часов, можно вздремнуть, — предложил Сокол.
— Может, расскажешь, куда мы направляемся?
— Не хочу портить сюрприз.
— Тогда расскажи что‑нибудь ещё. Об этом самолёте, например.
Спать мне не хотелось, провести несколько часов в молчании — тоже, а придумать тему для разговора не получалось.
— О самолёте? Ну что ж… Это — самолёт. Секретный проект департамента военных исследований: сверхскоростной, невидимый для всех известных систем оповещения, практически не уязвимый для средств противовоздушной обороны. Удобный и, как уже доказано временем, безопасный транспорт. В распоряжении компании пять таких. Есть ещё «Виверны» и «Драконы», но на них мне летать не приходилось. А «Грифон» может вызвать для рабочих полётов или для личного использования любой сотрудник с уровнем доступа не ниже третьего.
— А у тебя какой, если не секрет?
— Сейчас уже третий.
Он ничего больше не добавил, но почему‑то и так было понятно, что «уже третий» — это не повышение, а как раз наоборот.
— А компания, что она собой представляет?
— Компания — это компания.
Потрясающая точность формулировок! Самолёт — это самолёт, компания — это компания.
— Хорошо, — кивнул в ответ на мою усмешку Сокол. — Слушай. Ещё на заре эпох воины дня и воины ночи разделили между собой власть над миром и его силу. Одни избрали Свет, другие поклоняются Тьме. Рыцари Дня добры и великодушны, их помыслы чисты, а жизни свои они отдают служению людям. Адепты ночи хитры и коварны, власть их зиждется на крови, а силу они черпают, принося в жертву Тьме невинных дев и новорождённых младенцев…
— Стоп, — прервала я его. — У меня, кажется, провалы в памяти. Я упустила тот момент, когда попросила тебя рассказать сказку.
— Хочешь правду? — колдун растянулся в кресле. — Она тебе не понравится.
— Хотя бы попробуй.
— Ну–у… Если вкратце, то одарённые существовали всегда. Им завидовали, их боялись. А люди очень не любят бояться и стремятся избавиться от источника своих страхов. Поэтому в какой‑то момент, было это очень давно, одарённые пришли к тому, что им нужно объединиться для защиты своих интересов и самих себя, естественно. А объединившись, поняли, что вместе они способны не только противостоять этому миру, но и управлять им. И по мере того, как разрасталось объединение, росла их власть. В настоящее время существует две, скажем так, всемирные организации, разделившие между собой сферы влияния. В каждом регионе имеются отделения обеих организаций, представленные отдельными промышленными и финансовыми группами, банками, консалтинговыми компаниями, спортивными комитетами, ассоциациями медиков… и далее по списку. Европейский филиал, на который работаем мы с Натали, — это в первую очередь металлургический концерн, связанные с ним банки и юридические фирмы. Управляет этой махиной совет патриархов или, как сейчас принято говорить, совет акционеров. Во главе компании стоит Алек Ройс — педант и мизантроп, но отличный финансист. Ты могла слышать о нем в новостях, если следишь за событиями в мировой экономике. В этом случае тебе могут быть знакомы и имена его замов — Ричарда Кейна и Франца Эбеля. Кресло третьего вице–президента вакантно уже три года, с тех пор, как откинулся старик Крушницкий и Франц пошёл на повышение: чтобы стать патриархом мало быть акционером — карьера в нашей организации зависит от уровня силы, и пока достойных на высочайшую должность не нашлось. Но Кейн и Эбель вполне справляются без помощника.
— Кейн и Эбель — это забавно, — зевнула я. — А всё остальное похоже на институтскую лекцию: скучно и невразумительно.
— Такова жизнь. Люди, обладающие силой, не носятся по миру в масках, трико и ярких плащах, бескорыстно помогая всем нуждающимся. Они сидят в просторных кабинетах, ездят на дорогих машинах и заняты упрочением своей власти и материального положения. Что светлые, что тёмные. Иногда в душе просыпается что‑то, в широких кругах именуемое совестью, и зудит, что дар дан для чего‑то большего. Но всегда можно бросить ей кость, чтобы не сильно грызла: выйти на улицу, кинуть нищему в шляпу пачку купюр, исцелить калеку, избавить наркомана от зависимости, а исстрадавшуюся девчонку — от мук первой неразделённой любви… А потом — опять в кабинет. Ты права, это скучно.
— Значит, я ничего не потеряла, — я отвернулась туда, где должен был быть иллюминатор. — Единственное, что мне не понятно: если это деление на светлых и тёмных — чистая формальность, отчего организации всё‑таки две?
— Об этом ты должна знать лучше меня.
— Конечно. Я же ведьма в седьмом поколении.
— Ты — экономист, насколько мне известно, — усмехнулся мужчина. — И помнишь, наверное, что для развития бизнеса нужна здоровая конкуренция. Помимо этого обе конторы, как их называет наш друг Сергей, контролируют деятельность друг друга, и сами себе антимонопольный комитет.
— Не ахти какой контроль.
— Ну, есть ещё Наблюдательный совет. Эти тебе понравились бы: идеалисты–бессребреники следящие за равновесием сил. В Совет входят пресытившиеся жизнью одарённые и обычные люди из числа тех, кому известно о нашем существовании… Слава богу, сталкиваться пока не доводилось.
Я уже жалела о том, что начала этот разговор, и откровенность Сокола меня не радовала. Нужно было удовлетвориться сказкой о кровавых ритуалах.
— Когда взлетаем?
Колдун посмотрел на часы:
— Уже пятнадцать минут, как летим.
