Предупреждение четвертое, сделанное открытым текстом, и, судя по всему, последнее.
Девушка подхватывает сумку и исчезает в прибрежных зарослях.
Два обстоятельства мешают мне последовать за ней немедленно. Первое чисто теоретического плана, оно называется «мужская гордость». Второе более конкретно. Мои верный друг и помощник небоеготовен, а «Нива», насколько я разбираюсь в ситуации, может понадобиться с минуты на минуту.
Пока я лихорадочно, превосходя все нормативы, закручиваю винты и гайки, Ольга углубляется в заросли, идет, не разбирая дороги. Она плачет взахлеб, будто навсегда прощается с близким человеком, что само по себе не так уж далеко от истины. Поначалу серая «Волга», абстрактным пятном возникшая впереди, не воспринимается девушкой, но уже через несколько шагов она начинает понимать, что перед ней, и усилием воли заставляет себя унять рыдания. Попытка остаться незамеченной на таком расстоянии лишена смысла, или ей это просто не приходит в голову. Ольга подходит к машине и видит: дверца открыта, внутри — никого. Она оглядывается: впереди, повернувшись в сторону моря, стоит какой-то человек.
Девушка делает несколько осторожных шагов к берегу, хочет предупредить меня, но в это время на нее набрасывается некто, неслышно приблизившийся сзади. Она пытается вырваться, громко кричит:
— Олег!
Повторное упоминание моего имени прерывает тяжелый удар. Свет меркнет. Безжизненное тело девушки сползает на землю.
Происходящее наблюдают неожиданные свидетели — пассажиры проезжавших зеленых «Жигулей». Вопреки обычной для таких случаев логике водитель «Жигулей» не спешит исчезнуть со сцены. Он останавливается, чем серьезно нарушает дальнейшие планы таинственного дуэта из серой «Волги». Мужчины спешно садятся в машину. Пропетляв между деревьями, «Волга» выносится на шоссе, визгливо разворачивается и стремительно уходит в сторону гор.
Хватаю ружье и бросаюсь на крик. В одном из актов пьесы оно должно выстрелить. Действительность убеждает меня в том, что сейчас выполнить это условие не удастся. Ольга лежит на траве лицом вниз. Она без сознания. Сквозь ее волосы, как сквозь марлевую повязку, проступает кровь. На шоссе разворачивается серая «Волга», и какие-то люди выскакивают из зеленых «Жигулей». Короткого взгляда на этот десант достаточно, чтобы определить: они не соучастники.
— Идите сюда, — зову я пассажиров «Жигулей».
Их трое. По-видимому, это семья. Мужчина возглавляет команду. Женщина держится чуть поодаль, но в любую минуту готова прийти на помощь мужу. Девчонка лет тринадцати, оставшись на дороге, дрожит от возбуждения: ее гонит вперед любопытство и удерживает на месте страх.
Мое появление останавливает их продвижение вперед.
— Кто вы такой? — кричит мужчина.
Серая «Волга», ружье, какой-то подозрительный тип, возможно, труп: у него есть основания оставаться на месте…
Приходится терять драгоценные секунды и объяснять, кто я. Вместе с мужчиной мы переносим Ольгу в «Жигули». Женщина суетится рядом, открывает дверку, раскладывает сиденье и раздражающе бормочет:
— Какая красавица! Ах, какая красавица!..
Мы укладываем девушку в машину, и я объясняю мужчине, что ему делать дальше.
— Не беспокойся, товарищ дорогой! Все сделаем! — торжественно заверяет он.
«Жигули» увозят Ольгу. Бегом возвращаюсь к месту нашей последней стоянки и вскакиваю в кабину «Нивы». Переваливаясь всеми четырьмя колесами на каких-то колдобинах, машина движется в сторону трассы. На берегу остается брошенная палатка — сейчас не до нее.
Достигнув дороги, я позволяю себе единственную паузу и несколько секунд рассматриваю карту. «Волга» оторвалась километров на десять, по шоссе мне ее не достать. Зато в руках у меня вездеход, чья стихия — проселок. Значит, надо идти в обход. Вот и весь план, с тем небольшим уточнением, что какой-нибудь незадачливый водитель встречного грузовика а состоянии перечеркнуть его одним поворотом баранки.
На протяжении двадцати с лишним километров шоссе карабкается вверх. Прямых участков мало, «Волга» ушла слишком далеко — на протяжении всего подъема я ни разу ее не видел. Я спешу. Я очень спешу. Я еще никогда в жизни так не спешил. Помимо всего прочего, мне хочется первым перехватить этих мерзавцев, чтобы побеседовать на свой лад: слишком много всего у меня к ним накопилось. И то, что по независящим от меня обстоятельствам эта встреча откладывается на километр, на секунду, на вздох, заставляет меня скрежетать зубами от ярости. Спокойнее, говорю я себе, все равно никакой такой «нравоучительной» беседы у вас не получится. Делай свое дело так, как умеешь, — это сейчас все, что требуется.
Обнаружив подходящую гору, дорога обвивает ее стан и устремляется к морю. В этом месте я впервые замечаю своих противников: они двумя витками ниже, я отыграл у них километров шесть. Не сбавляя скорости, прицеливаюсь к местности, нахожу участок, подходящий для задуманного мной трюка: россыпь камней, два-три десятка деревьев. Съезжаю с трассы и, секунду помедлив, обрушиваю «Ниву» со склона. Спуск едва ли проще по сравнению с другим, в той гонке, когда я убегал, а меня догоняли. Но теперь я злее, а значит, спокойнее, и вторая попытка удачней первой. Пересекаю два витка серпантина за спинами преследуемых, и один уже перед ними, выкатываюсь на шоссе и останавливаюсь. Я достиг точки встречи.
Из-за поворота, сияя никелем и медью, поднимается пожарная машина. Судя по всему, пожарные возвращаются после успешного единоборства с огнем, ибо этот парад доблести и блеска сопровождает песня. Поспешно соображаю, как мне получше воспользоваться этой неожиданной встречей, и краем глаза вижу, как с подножки соскакивает какой-то великан в полной боевой амуниции и устремляется к «Ниве».
— Какими судьбами, дорогой?! — голосит он.
Я узнаю Автандила Руставели.
Для затейливого разговора времени нет. Выхожу из машины и в двух словах излагаю ему существо дела.
— Я понимаю, дорогой, что твоя просьба продиктована добрыми намерениями. Но все же… — мнется почтенный тамада. — Наш великий поэт по этому поводу сказал…
Вынимаю из кармана и протягиваю моему другу удостоверение, из которого он узнает, что человек, доселе ему известный как Олег Михайлович Никитин, носит совсем другое имя, а характер его деятельности связан отнюдь не с международными перевозками.
Тамада суровеет.
— Все понял, товарищ капитан! — кричит он и, повернувшись к пожарным, оглушительно кричит: — Тревога!
Предупредив, что пассажиры «Волги» вооружены и возможна стрельба, успеваю рассредоточить большую часть команды за скалами. Вовремя! Серый лимузин загнанным зверем выносится из-за поворота. Успеваю отметить, что в салоне один водитель. Такой поворот дела не был мною предусмотрен, но я не смог бы вмешаться, даже если бы предвидел его заранее.
