нарочно, он ничего не мог придумать, но неожиданно выручила Роза.
– Пойдём вон туда, – показала она на возвышенность, образованную развалами камней, которые остались на месте разрушенной горы. – Я думаю, мы найдём там убежище. Это всё равно лучше, чем оставаться под открытым небом. Бежим!
Поднявшимся порывом ветра впереди понесло пыль. Неожиданно сверкнула ослепительная молния, и прямо над головой разразился гром. Казалось, небо разорвало надвое. Взявшись за руки, Степан и Роза побежали к возвышенности. Молнии сверкали одна за другой, и, когда им оставалось совсем немного, на них обрушился страшный ливень: дождь шёл сплошной стеной. Мгновенно они промокли с ног до головы. В нагромождении камней Роза нашла узкую щель, куда они пролезли по очереди. Сидя в этой каменной норе, они видели перед собой только камни и чёрную полоску земли. Яркие вспышки рассекали сгустившуюся темноту.
– Вовремя успели, ещё немного – и нас бы смыло или даже ударило молнией, – обнимая Розу, сказал Степан. – А тут сухо. Молодец, это твоя заслуга.
Дождь хлестал как из ведра, бросив на них всю свою мощь, на которую была способна стихия. Казалось, что обрушилось небо и в образовавшийся провал устремилась целая река воды, чтобы залить и сравнять вспаханную землетрясением землю, потушить изливавшуюся из вулканов лаву.
– Стёпа, тут так здорово, что я бы всё время так сидела с тобой, – шептала Роза, прижимаясь к нему всем телом. Степан чувствовал её тепло и горячее дыхание, и от этого ему было очень хорошо.
После ливня подул порывистый ветер, выглянуло солнце. Повсюду бежали целые потоки мутной воды, они подмывали вывороченные пласты земли, несли крупные камни. В низине между двух длинных холмов образовалась новая река, которую они преодолели вплавь. После переправы мокрые, но счастливые Степан и Роза шли рядом, переговариваясь на ходу.
– А ты откуда тут взялся? – неожиданно спросила девушка. – С неба упал, что ли, или, может, прилетел откуда-то? Я всё хотела у тебя об этом узнать, да как-то не получалось.
Её вопросу Степан нисколько не удивился. Он рассказал ей о своём дедушке – шамане Орочоне, о том, как он пришёл к нему в тундре и спас от беды. Рассказал он и о разговоре с ним. А вот то, что потом с ним случилось, он не знал сам.
– По всей вероятности, шаман Орочон меня отправил сюда. Другого объяснения я пока не вижу. А вот зачем? Это очень сложный вопрос, – нежно улыбаясь, говорил он Розе. – На него так просто не ответишь. Для этого надо время, подожди немного.
Та смотрела на него с изумлением. Ничего подобного она ещё не слышала и даже подумала, что он шутит, но Степан серьёзно продолжал:
– Очень много разных событий переплелось за эти дни в один клубок. И сказать тебе, откуда я пришёл, сейчас я просто не могу, потому что сам ничего не знаю. Что-то я помню, а что-то совсем забыл, да ещё всё перепуталось в голове. Я точно знаю только одно: пришёл я из какого-то более позднего времени, чем то, в котором мы сейчас находимся. Там существует более развитая цивилизация.
Будто в подтверждение своих слов он показал карабин, поиграл блестевшим на солнце охотничьим ножом. Из своей прошлой жизни Степан никого не помнил. Последними воспоминаниями, оставшимися в памяти, были разноцветные собаки и сломанная нарта. К чему их привязать и что с ними связано, Степан пока не знал.
Под вечер они подошли к отрогам Розовой горы. Пошли холмы и увалы, постепенно переходящие в горы. На этом клочке земли землетрясение не было таким разрушительным, а дальше опять чернела перевёрнутая земля и лежали свежие каменные развалы от некогда стоявших здесь высоких гор.
Солнце клонилось к закату, день угасал. Возле поваленных деревьев Степан остановился, дальше они не пошли. Роза спустилась к воде, а Степан сразу принялся за костёр. И скоро они уже ужинали, расположившись возле огня.
– Завтра мы дойдём до Розовой горы и, может быть, найдём там людей. Если они спаслись, то должны быть только там – им просто некуда было деться. Смотри, тут тоже было сильное землетрясение, а там дальше – извержение вулкана, – он показал рукой в сторону заходящего солнца. – Ну а если все погибли и никого на земле не осталось, то проживём с тобой одни. Я буду охотиться, заготавливать съедобные растения, а ты будешь шить одежду, готовить еду. Я уверен, мы не пропадём.
Огонь разгорелся, пламя потянулось вверх. Роза стала расспрашивать Степана.
– Если ты всё забыл из своей прошлой жизни, так, может, тебе что-то снится? Ну, может, какие-то люди или другой мир, – наталкивала она его на размышления. – Может, какой-нибудь дикий зверь или охота на него. Мне вот часто снятся охотники из моего племени – это те, которых завалила скала. Угуй хотел тебя убить, но ты так быстро сообразил, что надо убегать, и он, к моему счастью, не успел ничего сделать. Я тогда даже не поняла, что к чему, а ты сразу всё решил за меня.
На её загоревшем лице играли мерцающие блики от огня.
– Знаешь, я хотела сама от них уйти, – глядя на огонь, сказала Роза, – но ты опередил события и этим спас меня от смерти. А вообще раньше у нас был другой вождь племени, он погиб на охоте. С тем было лучше: он был хорошим охотником и справедливым человеком, а Угуй – злой, он нехороший. Вот за все грехи его Всевышний и покарал. Из-за него погибло всё моё племя.
Быстро наступили сумерки, пришла ночь. Огонь лениво лизал дрова, а лёгкий ветерок оживлял костёр. Пламя то устремлялось вверх, то его трепало, как тряпку, то отклоняло от сидевших Степана и Розы. Свет от огня разбрасывал по сторонам их тени, выхватывал из темноты какие-то загадочные очертания. Обняв Розу, Степан тихо говорил:
– Снится мне, Роза, будто я потомок пришельцев на Землю. Мои далёкие предки прилетели сюда с какой-то другой планеты. Их послал Высший Разум. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Роза молча кивнула. Он посмотрел ей в глаза, словно пытаясь по ним прочитать, как она отнеслась к его сообщению. Ничего там не увидев, он продолжал:
– Может, это даже не сон, а когда-то было наяву. Шаман Орочон отправил меня сюда из-за этих мамонтов. Я должен был их изучить, а они все погибли, я это сам видел. А один прямо на моих глазах утонул в болоте. Так вот, – тяжело вздохнув, продолжал Степан, – я нужен был Высшему Разуму из-за этих мамонтов, а получается,
