— Вот это да! Это же мой друг Николай.
— Я же и говорю, Оксанка женщина хорошая, не гулящая. Как в кине перед мужиками балованные бабы и девки, передком не крутит.
— Мне уже пора, баба Люба, — встал из-за стола Посохин. — Приятно было с вами познакомиться.
— Чего же ты так быстро уходишь? Может, еще посидишь?
— Рад бы, но дела поджимают.
— Ты заходи еще! Я, ведь, одна живу. Мои все разлетелись, а мужа Бог прибрал. Соседи все про деньги да машины балакают. Мне их без интереса слушать, и мои разговоры им не всласть. Собаки у меня нету, а с кошкой много не наговоришь. Она у меня дура дурой. Маруська, ты где? — посмотрела по сторонам старушка. — Опять в чистое залезла, паразитка? Я тебе посплю на белье глаженом!
В просвете между кустами мелькнуло бледно-желтое пламя костра. Поднимая волну против течения, Жарких заложил плавный поворот. Заглушив мотор, он приподнял над водой гребной винт, и казанка с ходу, шурша, выползла на песчаный берег на четверть корпуса.
Через мгновенье старший лейтенант услышал, как в нескольких метрах от берега, правее того места, где он причалил, трещат сучья. Было ясно, что кто-то быстро удаляется в глубь острова.
Жарких поднялся на ноги и прокричал:
— Табанин, я за тобой бегать не буду! Сейчас порежу, к чертям собачьим, все сети, что ты тут понаставил, если не вернешься!
Треск в зарослях затих. Спустя некоторое время откуда-то справа, из-за деревьев, донеслось:
— Да я пописать хотел, Сергей Владимирович! Отошел тут недалеко!
— Я вам верю, гражданин Табанин! А ну быстро застегнул мотню и подвалил сюда! — нарочито злобно скомандовал Жарких. — Разговор к тебе есть!
Старший лейтенант сел на лавку и закурил. С начала дня это была его шестая сигарета. До завтрашнего утра можно было выкурить еще четыре.
На Рождество Жарких при девчонках поспорил с Посохиным, который никогда не курил, что к концу года сможет покончить со своей вредной привычкой. Его призом, кроме здоровья, должна была стать казачья шашка времен Первой мировой войны из коллекции холодного оружия майора. Сам старший лейтенант в запале поставил на кон свою любимую «восьмерку».
Через пару минут на берегу в расстегнутой джинсовой рубашке и плавках появился Василий Табанин. Он осторожно, мелкими шажками, приблизился к лодке. Его худые безволосые ноги были до колен изрядно поцарапаны.
— По ежевике, что ли, бегал? — посочувствовал ему Жарких. — Садись в лодку.
— Здравствуйте, Сергей Владимирович. А мы куда поедем? — перекидывая правую ногу через борт, спросил Табанин.
— Привет! Никуда мы пока не поедем. Тут будем разговаривать. На свежем воздухе. Садись!
— А в чем дело?
— Садись! — Старший лейтенант щелчком отправил окурок в реку. — Ты чего от нас бегаешь? Телефон не берешь? Мы что, тебя по всей области должны разыскивать?
Табанин, держась за борт, опустился на переднее сиденье лицом к полицейскому.
— Так я просто на рыбалку поехал. Я давно уже планировал, — ответил он, наклонив голову и приглаживая растрепавшиеся волосы. — И никуда я не бегаю. Здесь я! Вот, сижу… А телефон тут не принимает.
— Как только Квасову нашли, так ты сразу на рыбалку поехал. Причем куда подальше. Лодка твоя где?
— На той стороне острова.
— Понятно. Ты в позапрошлый понедельник на старом пляже водку пил с гражданкой Квасовой?
— С Раечкой?
— С Раечкой. По паспорту она Квасова Раиса Николаевна, если ты не в курсе.
— Я в курсе. Пил. Но, так, по паре капель. Чисто символически. Потом посидели немного и разошлись.
— Рассказывай все. И с мелкими деталями. С другом твоим Кармановым мы уже встречались.
— Да? А, ну тогда конечно! А что рассказывать?
— Сколько она выпила?
— Кто? Раечка?
— Блин, Раечка!
— Я думаю, граммов сто. Может, даже меньше. Она, в общем, была женщиной непьющей. Я ее за это очень уважал.
— А вы сколько выдули?
— Кто? А, мы! Мы все остальное.
— Точнее.
— Ну, граммов по триста.
— У вас что, две бутылки водки с собой было?
— Да, две! А как вы догадались, Сергей Владимирович?
— Что за друг с тобой был? Это его велосипед в кустах лежал?
— Кто?
— Задолбал уже! Кто с тобой был тогда?
— Карманов. Вы же сами сказали, Сергей Владимирович.
— Второй кто? Что за Стас?
— Стас?.. Да так, приятель один. Дальний очень, совсем… такой. — Табанин покрутил в воздухе пальцами. — Можно сказать, совершенно незнакомый.
— Совершенно незнакомый приятель. Хорошая формулировка. Гражданин Табанин, вопрос официальный. Разговор идет об убийстве.
Табанин облизал губы и спрятал кисти рук между колен.
— Если официальный… Стасов Федор был с нами. Кореш мой, можно сказать. Только не такой, чтоб совсем. Серединка на половинку. Он в Новолиганьске живет. Вот, встречаемся иногда.
— Судим?
— Кто, я? Вы же знаете, Сергей Владимирович.
— Я про Стасова спрашиваю.
— Ну да, судим. Три раза. А что?
— Велосипед его в кустах лежал?
— Какой велосипед?
— Черный.
— Не видел я никакого велосипеда, — пожал плечами Табанин.
— Стасов на велосипеде на пляж приехал?
— Мы пешком пришли.
— Значит, это велосипед Карманова был?
— Да какой велосипед, Сергей Владимирович?! Вы видели Карманова?! Может он с таким пузом ездить на велосипеде? Он же как клоп беременный!
— Убедил, пожалуй. Где Стасов сейчас находится? Он оставался с Квасовой на пляже, когда вы с Кармановым ушли?
— Он оставался. Где он сейчас, я не знаю! У него в Бирючинске подруга есть. Может, он у нее?
— Как зовут? Адрес?
— На Танкистов она живет. Номер дома не помню. Горелова Ольга.
— Зачем он с Квасовой на пляже остался?
— Я не знаю. Нет, правда не знаю! Вообще, он баб любит, но Раечка не в его вкусе. Он молодых телок предпочитает.
— А Квасова по отношению к нему как была настроена?
— Сначала никак, а потом заигрывать стала. Вы меня с собой заберете, Сергей Владимирович? Вещи можно скласть?
Взгляд Табанина по выразительности не уступал взгляду забитой бродячей собаки. Жарких ухмыльнулся.
— Сейчас ты мне все расскажешь еще раз, но подробно и по порядку. Я это на телефончик запишу, а там будем решать, что с тобой делать, жертва реформ.
— Все просек! Базара нет! Рассказ будет от и до. Мне скрывать нечего. Я чист перед любимой страной. В последнее время кристально чист. Прямо как Феликс Эдмундович. Ну, я имею в виду чистые руки и все остальное.
