— Он был пьян?
— Не знаю. Он не шумел, не шатался.
— Узнать вы его сможете?
— Конечно! Меня об этом и господин Банщиков спрашивал. Павел, может быть чаю? А то я, наверное, заболтала вас совсем. Спиртного не предлагаю, вижу, что мужчина вы серьезный.
Получив любопытные сведения и находясь в добром расположении духа, майор легко согласился на предложение Регины Альбертовны.
— Чаю? А не откажусь!
Посохину захотелось сделать что-нибудь приятное для симпатичной одинокой женщины. И он решил подарить ей дружеское чаепитие. Он уже понял, что Регина Альбертовна при всей своей страстности, особа еще и очень романтичная. Об этом говорило неимоверное количество фарфоровых ангелочков в доме и симпатичные вазочки с цветами на каждом столе. В данном случае можно было полностью исключить возможность возникновения острой ситуации с сексуальным подтекстом. Чтобы поддаться инстинкту, подобные представительницы прекрасного пола, чтя вековые традиции, обычно стоически ждут недвусмысленного сигнала со стороны мужчины. А Посохин в своей непоколебимости не сомневался ни на йоту, хотя привлекательность его собеседницы отрицать было бы глупо.
— Замечательно! — расцвела хозяйка. — Только не зовите меня, пожалуйста, по отчеству. Меня это всегда смущает. Словно я на работе. Просто Регина. Хорошо?
— Как скажите, мадам!
Оксане Лебедевой на вид можно было дать максимум лет тридцать пять, хотя на самом деле ей было сорок два года. Даже шея не выдавала ее возраста.
А если ей сделать хорошую прическу и макияж, подумал Посохин, то она будет выглядеть еще моложе. Неудивительно, что Квасов предпочел ее своей благоверной, хотя и та не была уродиной. К тому же и весила бизнесменша, наверное, почти в два раза больше, чем эта стоявшая сейчас перед Посохиным миловидная сероглазая женщина. А если предположить, что не Квасов ее выбрал, а она его? С расчетом кардинально улучшить свое материальное положение?
Лебедевой очень шел простенький хлопчатобумажный сарафан с цветочным рисунком — мелкие ромашки и васильки по белому полю. На талии — тонкий поясок. Невольно у Посохина мелькнула мысль, что так одеться его жену и под пистолетом не заставишь. Даже для работы в саду Маришка предпочитала куда более экстравагантные наряды.
Когда майор сказал Лебедевой, что он из уголовного розыска, та растерялась.
— А вы, по какому вопросу? — спросила она с трогательной детской интонацией, чем окончательно расположила к себе Посохина. Майор понял, что ему в процессе разговора будет трудно оставаться объективным и придется ежесекундно себя контролировать.
— Я пришел поговорить с вами о Николае Квасове, — сразу взял быка за рога Посохин. Медлить с наиболее интересующим его вопросом в беседе со столь обаятельной женщиной было бы ошибкой.
Лебедева отвела глаза.
— А что вы хотите знать?
Майор тотчас вспомнил выражение лица своей тринадцатилетней дочери, когда та после эмоционального папиного разъяснения наконец осознает, что поступила нехорошо.
— Давайте присядем! — сказал Посохин, указывая на зеленую садовую скамейку возле веранды. — Так нам будет удобнее вести разговор.
Лебедева молча прошла к скамейке и села. Майор постоял немного, непонятно почему ожидая приглашения и, не получив его, спросил:
— Вы позволите?
Лебедева испуганно посмотрела на полицейского и едва заметно кивнула.
— Да. Садитесь, пожалуйста.
Посохин опустился на край скамьи примерно в полуметре от женщины и, насколько это было возможно, развернулся в ее сторону.
— Вы знаете, что жена Николая Квасова утонула? — спросил он, пристально наблюдая за выражением ее лица.
— Да. Я знаю.
— Вам Николай рассказал?
— Нет.
— А кто?
— Соседка.
— Регина Альбертовна?
— Нет. Татьяна Антоновна. Стогова.
— Где вы с Николаем познакомились?
— В магазине.
— Он не похож на человека, который может запросто заговорить с понравившейся ему женщиной.
— Нет, то есть да. Он не такой. Я за день до этого купила у них на ярмарке туфли, а тут вдруг столкнулась с ним в магазине у стеллажей с макаронами. Я с ним поздоровалась. Машинально как-то так получилось. И он со мной заговорил.
— Когда это произошло?
— Больше года назад.
— Как часто он к вам приходил?
— По-разному бывало. Иногда несколько дней подряд приходил. Иногда я его неделями не видела.
Лебедева отвечала на вопросы, не проявляя эмоций. Можно было подумать, что говорит она не о себе, а о совершенно постороннем человеке. Она смотрела прямо перед собой куда-то в пространство (видела ли она яблони в двух метрах от себя?) и ни разу не повернула головы в сторону собеседника.
— Он вам по телефону звонил?
— Нет, ни разу не звонил.
— Вы ему давали свой номер?
— Коля сказал, что этого не нужно. И чтобы я ему не звонила.
— А когда вы виделись с Николаем последний раз?
— Недели две назад.
Майор насторожился: врет или забыла?
— Где?
— У меня.
— О чем вы говорили?
— Я не все помню.
— Расскажите то, что помните. Самое важное можете вспомнить?
— Мы говорили о разводе.
— Он хотел уйти от жены?
— Да.
— А как вы на это отреагировали?
— Никак. Я не представляла, как мы будем жить вместе.
— Почему?
— Не знаю. Как-то странно все. Жила-жила больше десять лет одна, и вдруг в один миг все по-другому.
— Но вы же были раньше замужем?
— Была.
— И?
— Я не знаю. Я всегда сомневалась, что у нас с Колей получится хорошая семья.
— Почему?
— Мы с ним очень разные.
— Николай собирался перейти жить к вам?
— Да. Он сказал, что хозяйство записано на жену, и если он с ней разведется, то вряд ли она ему что-нибудь сама отдаст при разводе. Судиться с ней он не хотел.
— И вы приняли бы его в свой дом, если бы он пришел без всего?
— Да, приняла бы. Он хороший. Добрый и… он меня любит. Мне так кажется… Я не знаю, что мне делать.
Глаза Оксаны наполнились слезами, но голос ее звучал все также ровно, как и раньше.
— А тридцатого мая, в понедельник, он к вам не приходил? Около десяти часов вечера? Может, немного раньше.
— Тридцатого? Я не помню.
— Ну как же?! Пробыл он у вас, правда, недолго. Но был же! Люди его видели.
— Это когда он первый раз выпивши пришел? — вытерев глаза, посмотрела на Посохина Оксана.
— Не знаю, вам виднее. Был понедельник, поздний вечер. Николай к вам пришел и… Ну, вспоминайте.
