Ознакомительная версия.
Только когда машина резко притормозила у слабо освещённого крыльца приземистого трёхэтажного здания, и водитель сделал знак рукой, однозначно свидетельствующий об окончании маршрута, Денис поинтересовался названием данного населённого пункта, куда они изволили прибыть.
— Талар, сеньор, — вылезая из машины, трескучим фальцетом неохотно ответил метис.
Хозяин гостиницы, длинный и худой старик с седыми моржовыми усами и лиловыми глазами молодой горной ламы, также оказался молчуном. Чуть слышно пожелав новому постояльцу доброй ночи, он выложил на деревянную стойку массивный бронзовый ключ и сообщил, что «комната сеньора — на третьем этаже, направо по коридору, крайняя дверь у окна», после чего развернулся и, громко шаркая подошвами сандалий по каменным плитам холла, скрылся за чёрной потрескавшейся дверью.
Гостиничный номер оказался очень уютным: пять метров на четыре, светлая мебель, пахнущая свежими сосновыми досками, ванная комната, выложенная светло-бежевой керамической плиткой, тёплая вода, текущая тоненькой струйкой из никелированной трубы, прохладное, в меру накрахмаленное постельное бельё.
Только вот заснуть быстро не получалось: по металлической крыше что-то громко шуршало и звенело, по стеклу скреблись своими коготками невидимые слуги чёрной аргентинской ночи…
Проснулся Денис на удивление бодрым, мельком бросил взгляд на наручные часы — было семь утра по-местному. Соскочив с широкой кровати, он сделал несколько приседаний и наклонов, раз пятьдесят отжался от пола, перекувырнулся через голову, вскочил на ноги, распахнул двухстворчатое окно…
Воздух…. Чем же он пах, этот воздух? Чуть-чуть горчинкой, совсем немного вчерашней дождевой водой. И ещё — чем-то незнакомым, неопределяемым так сразу…
«Наверное, Аргентиной», — решил про себя Денис.
Сразу же выяснилась и причина ночного скрежета-шуршания. Это лёгкий утренний ветерок гнал по тротуарам и крышам домов плотные стаи сухих листьев платанов. Сотни тысяч, а может, и миллионы миллионов жёлто-бурых и лимонных листьев летали повсюду, закручиваясь, порой, в самые невероятные спирали. Листья были везде, всё пространство за окном было заполнено ими.
Предместья Буэнос-Айреса в первых числах мая — это один сплошной листопад…
Завтрак был чем-то созвучен этому печальному листопаду: свежайшие пшеничные булочки с белым укропным маслом и яичница-глазунья с бело-розовым беконом, причём, «глаза» у этой яичницы были непривычно нежно-алого цвета, цвета весенней утренний зари…
Кофе. Да, это был настоящий кофе…
— Очень редкий сорт, — любезно пояснил хозяин гостиницы, заметив, что напиток произвёл на постояльца неизгладимое впечатление. — Называется «Оуро Верде». Это бразильский кофе, контрабандный, конечно же…
До условленного времени оставалось ещё целых два часа, Денис решил немного погулять, осмотреться. По узкой улочке, мощенной неровными булыжниками, он прошёл два квартала мимо разномастных двухэтажных домов под красно-коричневыми черепичными крышами и оказался в пампе…
Пампасы? Нет, это название совершенно не подходило для увиденного.
Именно — пампа.
Именно — она, женского рода, как у русских — степь…
Только русская степь, она ровная, с отдельно стоящими курганами, осенью жёлтая, пахнущая полынью.
А пампа — сплошные холмы и холмики, заросли полузасохшего чертополоха, кусты колючего кустарника, пыль, летающие тут и там разноцветные стайки сухих листьев, и незнакомый тревожный запах…
Чем пахнет в пампе? Какой глупый вопрос!
В пампе пахнет — пампой…
Он подошёл к небольшой рощице, смотрящейся на фоне бескрайней равнины крохотным островком. Под пышным кустом, смутно напоминавшим русский жасмин, Денис неожиданно обнаружил спящего босоногого бродягу, одетого в живописные лохмотья. Неизвестный громко похрапывал, прикрыв лицо грязной широкополой шляпой с неэстетичной бахромой по краю.
— Как можно ходить в такой рванине? — негромко спросил сам у себя Денис, брезгливо крутя носом. — Лично я — ни за какие деньги — не согласился бы надеть на себя такие вонючие обноски…
Он долго сидел на ближайшем пологом холме, подставив лицо под порывы прохладного свежего ветра и до рези в глазах вглядываясь в даль.
Голубое и светлое, почти — белое. Голубое небо, белые облака, светлая даль…
Бело-голубая страна. Аргентина…
Неожиданно вдали появились два всадника. Денис обернулся: с другой стороны подъезжали ещё трое, уже можно было разглядеть ружья в руках незнакомцев.
«А если это — по мою душу?», — он вдруг засомневался. — «Надо срочно и старательно прятаться. Какая-то она неприветливая, эта Аргентина. Очень и очень красивая, но — такая неприветливая…».
Глава девятая
Спектакль начался, занавес поднят
Денис бросился обратно к крохотной рощице, прятаться было больше негде. Впрочем, было чётко и однозначно понятно, что именно рощу поисковая команда и обыщет в первую очередь. Конечно, только в том случае, если эти всадники, действительно, кого-то искали, а не просто так выехали в пампу — ради обычного променада, чтобы нагулять знатный аппетит перед обедом.
Бродяга продолжал беззаботно посапывать, его безобразная шляпа ритмично колыхалась — словно была живой. Тихонько обойдя оборванца стороной, Денис забрался в самую середину рощи — до спящего бродяги было метров двенадцать-тринадцать — залёг в зарослях какого-то хвойного растения, сильно и приятно пахнущего мятой.
Холм из укрытия просматривался достаточно хорошо: вот два всадника показались на вершине, загарцевали, крутясь на месте, призывно замахали руками. Скоро к ним присоединилась и отставшая троица. После короткого, но жаркого совещания всадники целенаправленно поскакали к роще, огибая её с разных сторон.
Всё стало окончательно понятно: Аргентина продолжала упрямо демонстрировать свою недоброжелательность и неприветливость.
Денис тяжело вздохнул и снял пистолет с предохранителя, необходимо было готовиться к очередной жаркой схватке. Пятеро — это, конечно, многовато, но и не из таких переделок доводилось выбираться…
Раздался топот конских копыт, послушались удивлённые крики-междометия.
— Не стрелять, это кто-то другой! — прозвучал властный приказ на немецком языке, впрочем, говорящий тут же перешёл на испанский: — Кто ты такой, морда пропитая? Что ты здесь делаешь? Быстро отвечай, олух царя небесного, если жить хочешь!
— Меня зовут — Педро Сальватор, я просто прохожий, спал здесь, — слёзно заканючил невидимый бродяга. — Я ничего не делал плохого, клянусь непорочной Мадонной! Не убивайте меня, добрые сеньоры!
Ознакомительная версия.
