Встать ему не удалось – он просто поднял голову и простонал:
– Ребо… не… т…
– О, ты в сознании? Похоже, я слишком слабо ударил.
Ребонет передал Глема одному из своих починенных, а сам подошел к Руварду и, глядя на него сверху вниз, сказал:
– Эй, Рувард. Раз ты можешь слушать, я скажу. Сдайся. Не иди в Сувернер. И еще – ты должен знать, где Хильде Шунау. Скажи. Эй, ничего плохого не будет… Мы схватим его и вернем живым.
Однако глаза Руварда смотрели в никуда, и Лоуренс сомневался, что он вообще слушает.
Ребонет вздохнул, сел на корточки, схватил Руварда за ухо и поднял его голову.
– Ты слушаешь? Слушаешь, правда? Сейчас я сменю позу и встану.
Одновременно с этими словами Ребонет поставил свою громадную, как у быка, ногу на колено Руварда.
– Вот сейчас.
Ребонет распрямился, вложив в ногу весь свой вес. Нога Руварда сломалась с громким хрустом.
– Аа… гхаа!..
– Теперь ты точно в сознании. Итак, твой ответ?
И он снова сел на корточки.
Их предали, окончательно понял Лоуренс.
И ловушка, в которую они угодили, была абсурдно глубока.
– Гхх… почему?..
– Почему? Отвечаешь вопросом на вопрос, да?
С этими словами Ребонет снял с пояса Руварда церемониальный меч. Он имел немалую цену, однако на лице Ребонета было написано: «Что за мусор, я его просто выкину».
Достоинством этого меча был скорее красивый внешний вид, чем острота, однако, даже будучи тупым, он мог резать и колоть.
Острие меча вонзилось в правую ладонь Руварда.
– Что ж, тебя можно понять. Я тоже задавал себе этот вопрос.
Продолжая держать руку на мече, вонзенном в ладонь Руварда, Ребонет повернул его, потом еще раз. Он выглядел как ребенок, играющий с камушками.
– Но у меня не было выбора. Они выложили слишком большую кучу денег.
Даже несмотря на то, что у него было сломано колено, а ладонь пронзена мечом, самое большое потрясение Руварду принесли эти слова.
– Т-ты не…
– Ха-ха, от этого невинного взгляда я просто-таки страдаю. Потому что я ведь… я ведь предатель.
Ребонет выдернул меч и оглядел кровь на клинке.
– Доблестная, решительная, упорная банда наемников Фуго? Что ж, я поддерживал эту очаровательную репутацию двадцать лет. А если добавить и моих предков, это сложится в века, не так ли?
Рувард мучился от жестокой боли и к тому же был по-прежнему не в ясном сознании после удара по голове. Нетвердо глядя на Ребонета, он с громадным трудом выдавил:
– …Почему, почему… ответь!
– Да. Меня это тоже волновало. Почему я должен тебя предать? Мы, конечно, злобные варвары, но все же мы наемники, которые держатся своих путей. Но, видишь ли, они навалили слишком много денег.
Ребонет встал.
Глем продолжал смотреть злобно; он все еще шел, опираясь на руку наемника.
– Из-за денег, Рувард.
Ребонет передал тупой церемониальный меч Глему.
Глем устремил горящий взор на Руварда, однако Ребонет произнес:
– Если бы я дал тебе оружие получше, ты бы его убил.
Мойзи, конечно, при этих словах дернулся, однако Ребонет положил руку на секиру у себя на поясе, и Мойзи тут же застыл вновь.
Ребонет устрашал – он поистине походил на медведя.
Что-то было в том, как он держался, что заставляло людей замирать на месте.
– Не вынуждай меня убивать, Мойзи.
И тут же Глем за спиной Ребонета вонзил меч в левое бедро Руварда.
– Гуаа!..
– Оставь его. Если он умрет, это доставит нам неудобства.
Ребонет положил руку Глему на плечо, и тот встал, по-прежнему глядя на Руварда с ненавистью.
Напоследок Глем плюнул ему в лицо.
– Я много думал об этом. Жизнь дается лишь один раз. Поэтому я решил, что вполне разумно продать наш флаг компании Дива, если она дает за него столько денег, что голова идет кругом.
Эти слова Ребонет произнес, глядя в небо, точно объясняясь перед спрятавшейся за облаками луной, а потом тяжко вздохнул.
– Я хочу сказать – Рувард, подумай. Сколько банд наемников исчезло после мелких подозрительных сделок? Помнишь последний случай?
Рувард зажмурился.
Судя по его виду, то ли боль была невыносима, то ли он пытался сбежать от слов Ребонета.
– Слушай меня.
Видимо, он таки хотел сбежать. Ребонет наступил ему на раненое бедро и продолжил:
– Вдобавок еще все эти события в Леско. Наше время прошло. Вот почему я решил, что глупо волноваться о том, к чему мы привыкли. Разве не так, Рувард?
Несмотря на то, что сейчас Ребонет полностью владел положением, в голосе его была слышна печаль.
– В конце концов, все мы хотим жить в приятном месте, жить хорошо, а потом спокойно покинуть этот мир. Верно? И все, что нужно сделать, чтобы это сбылось, – склонить голову перед теми торговцами. Только и всего.
Глядя на эту картину, Лоуренс почувствовал, что его тошнит.
Ребонет молил о прощении. Он молил о прощении за то, что продал свою гордость.
Рувард, который, вогнав кулак в бок Глема, стал полным хозяином положения, оказался сам опрокинут на снег – в каком-то смысле силой денег. И можно даже не упоминать, что это была сила компании Дива.
Возможно, с точки зрения торговца, это повод для радости. Компания Дива – не что иное, как группа торговцев, и эта группа поставила старую силу на колени.
Но что это за горькое чувство? Лоуренса действительно мутило. Он ведь и сам мечтал о том, чтобы деньги могли решить любую проблему, однако то, что произошло у него на глазах, было слишком вызывающе, слишком грязно.
Достаточно грязно, чтобы Ребонет, отдавший за деньги душу, молил о прощении.
– В конечном счете я просто не мог рисковать жизнью ради того, что вскоре будет забыто. Деньги сверкают, а хорошее вино стоит дорого. Вот так, Рувард.
Вновь Ребонет посмотрел Руварду прямо в глаза.
– Ты ведь знаешь, где Хильде Шунау, не так ли? Ты ведь поэтому идешь в Сувернер? Где он? Большие шишки в компании Дива очень сильно хотят это знать. Поэтому скажи, Рувард. Пожалуйста, скажи.
– А если не скажешь, я тебя убью, – добавил Глем.
Его жажда отплатить ненавистному Руварду, возможно, была напускной, но неустойчивость характера – вряд ли.
Ребонет кинул на него быстрый взгляд, потом снова повернул голову к Руварду.
– Ребонет!.. – выкрикнул Мойзи, но его хриплый голос просто растворился в пустоте ночного неба.
В его голосе не было угрозы. Это был печальный, молящий голос.
– Мы были болванами, не ведающими всей мощи денег. Этого не стоит стыдиться. Поэтому, Рувард, скажи. Или, быть может… – тут выражение лица Ребонета стало ледяным, и он медленно достал секиру, – ты просто не знаешь?
