Проводив их взглядом, Петр Петрович склонился над Ярцевым.
— Ну, как мы себя чувствуем, товарищ полковник?
— Вполне нормально, доктор, спасибо вам за все! Сколько мне предстоит давить больничную койку?
— С месяц как минимум, Михаил Яковлевич.
— Многовато.
— У вас и ранение не пустячное, задето легкое. Второе — в бедро, вскользь, не тяжелое. Кость не задета. — Сделав паузу, лечащий врач продолжил: — Вижу, что состояние ваше вполне удовлетворительное, в связи с этим позволю себе пойти еще на одно нарушение. Полагаю, что вашему здоровью оно будет только на пользу.
— На какое нарушение, доктор? — сосредоточился Ярцев.
Петр Петрович загадочно улыбнулся и заговорщически произнес:
— В приемной два скромных человека очень хотят вас навестить. Но так как они не обладают полицейским напором, то терпеливо ждут моего разрешения.
Михаил Яковлевич в волнении приподнял голову.
— Доктор, это…
— Да, это ваша супруга и сынишка. Не волнуйтесь. Сейчас они будут здесь.
— Большое вам спасибо, доктор!
Петр Петрович подал знак медсестре, молчаливо стоявшей в сторонке, и они вместе вышли из палаты.
А через две минуты в палату робко вошли в наброшенных на плечи белых халатах двое самых дорогих для Михаила Яковлевича человека.
Мария Петровна с припухшими глазами держала в опущенных руках объемистый пакет, в котором был отдельный, особый пакет. А у худенького черноволосого мальчишки в новеньком джинсовом костюмчике, прижимавшегося к боку Марии Петровны, в ручонках был букетик из красных гвоздик.
— Машенька, Вадик, сынок, — осипшим голосом прошептал полковник, и глаза его стала затягивать влажная пелена. — Как я рад…
В следующее мгновение три любящих друг друга человека затихли на некоторое время, обнявшись в едином порыве.
Мария Петровна сквозь радостные слезы приглушенно вымолвила:
— Мишенька, твой лечащий врач сказал, что все будет хорошо.
— Петр Петрович правду сказал. Я нормально себя чувствую, но месяц придется поваляться.
— Это ничего. Надо полностью вылечиться. Не вздумай сбежать. Я тебя знаю. Обещаешь?
— Обещаю.
— Мы тебе тут кроме витаминов твоих любимых пирожков с печенкой принесли. Еще тепленькие. Я их в несколько целлофановых пакетов завернула.
— Спасибо, дорогие мои!
— У тебя, сынок, как дела в школе? — спросил Михаил Яковлевич у Вадика, гладя его по головке. — Какие отметки?
— Он молодец, — ответила за Вадика Мария Петровна, вытирая платком повлажневшие глаза и улыбаясь.
Вадик еще некоторое время молчал, борясь с собой, не решаясь назвать Михаила Яковлевича папой. Но вот, решившись наконец, он несмело вымолвил:
— Отметки хорошие, папа. Я стараюсь.
— Молодчина, сынок, я в тебе не сомневаюсь.
Распахнув на полковника большие серые глаза, Вадик с беспокойством спросил:
— Папа, а ты не умрешь?
Михаил Яковлевич запустил слабую пятерню в ежик волос Вадика и как можно бодрее ответил:
— Зачем умирать, сынок? Я полицейский, и у меня еще много нужной обществу работы. Так что надо жить и работать, А сейчас я бы не отказался съесть пирожок с печенкой.
Лицо Вадика просветлело, и, улыбнувшись, он достал пирожок из пакета, поданного ему мамой, Марией Петровной.
Михаил Яковлевич с удовольствием взял из рук сына пирожок. Он был еще теплый. Для полковника это был самый счастливый момент в его жизни, у него теперь есть сын, полная семья, и они все вместе. Тут уж следует жить, да жить…
Олег Быстров
УКРАДИ МОЮ ЖИЗНЬ
Учеными разработана установка, позволяющая забирать из поля человека или вливать в него животворящую энергию. Жизнь стала объектом купли-продажи. Появились воры, способные «тянуть» энергию у других и продавать ее. Полицейские-ищейки, способны обнаруживать тягунов. Вик (тягун) сталкивается с Басом, другом детства, ставшим ищейкой, Бас, Софья и ее любовник Залеский, разработчик конденсаторов энергии, — участники операции, цель: поимка Вика и использование его способностей для сбора максимума энергии и ее продажи. Цель достигнута, но Залеский присваивает себе всю энергию…
Окончание. Начало см. в № 10,2014 г
30
Вика привезли в типовую пятиэтажку где-то на северо-западе Фуфайки. Водитель мастерски петлял по улицам, иногда даже выворачивал в предместье, потом вновь возвращался в спальный район. Хотели шпионы (как окрестил про себя помощников полковника тягун) сбить его с толку или проверялись на предмет слежки, Вик не знал. Но самостоятельно он этот дом не нашел бы.
Квартирка оказалась самая обычная. Обстановка убогая, везде пыль. Было заметно, что пользуются ею редко. Но Вик надеялся, что долго ему здесь жить не придется. Его завели в комнату: кровать, платяной шкаф, стол и стул. Все, больше ничего здесь не было, если не считать окна с решеткой. Ажурной такой, вроде декоративной, но даже на вид достаточно прочной.
«Шкаф» повел рукой, располагайся, мол, и направился на выход.
— Эй, — окликнул его в спину Вик, — а если мне что-нибудь понадобится? В туалет, например?
— Стукнешь в дверь, — пробурчал «шкаф».
На этом общение и закончилось.
Впрочем, дальнейшее течение вечера несколько улучшило настроение. Вику позволили помыться под душем. В шкафу оказалось свежее белье, свитер неяркой расцветки и джинсы в фабричной упаковке. Все пришлось впору. В заключение надсмотрщики накормили ужином. Лангет с картошкой, салат, даже стакан легкого светлого вина.
После всех перипетий — бегства под дождем, нервного напряжения и неизвестности, постоянно грозящей еще большими опасностями, — вор слегка расслабился. Да и не ел он в последние дни толком, если не считать достопамятной колбасы, забытой Софьей в холодильнике. Потому сейчас, когда оказался в тепле, в сухой одежде и поел, его неуклонно потянуло в сон. Охранники не возражали — дали пройти в выделенную комнату. Дверь, впрочем, заперли.
Вик упал на кровать и провалился в глубокий сон.
Утро прошло спокойно, словно вор отлеживался где-нибудь в берлоге после успешного дела. Охранник, уже другой, этого Вик вчера не видел, провел в ванную комнату, дал умыться. Затем последовал легкий завтрак из яичницы с кофе. Вик с интересом оглядывался: завтракал он в гостиной. Все та же спартанская обстановка. Молодой человек в неброском костюме подал еду и отошел в угол комнаты.
У дверей расположился второй, в накинутой, но не застегнутой куртке. Из-под полы виднелась кобура. Вчерашнего владельца прибора-поводка вообще не было видно. Поглощая завтрак, Вик сделал легонькую попытку потянуться к тому, кто подавал еду. И ничего не вышло. Не увидел ауры, не почувствовал никаких признаков контакта — черно-белая картинка на картоне, а не живой человек.
