— Я знаю только одно, — сухо сказала она, — в шесть тридцать к нам пожалует, сгорая от любопытства, полпоселка. На твоем месте я бы лучше выяснила, есть ли у нас что-нибудь выпить.
— Но ведь ты волнуешься, Летти?
Мисс Блеклок вздрогнула. Она не знала, что и сказать Доре Баннер. Банни нельзя было волноваться. Поэтому она помолчала, раздумывая.
С Дорой Баннер они вместе учились в школе. В те времена Дора была светловолосой, голубоглазой, довольно глупенькой девочкой. Но глупость ее никому не мешала, и с Дорой с удовольствием общались, потому что она была веселой, жизнерадостной и хорошенькой. У нее была масса достоинств: нежность, привязчивость, верность.
На долгое время подруги потеряли связь. Но полгода назад мисс Блеклок получила письмо. Дорино здоровье было подорвано. Она жила в одной комнатушке, пытаясь кое-как просуществовать на жалкую пенсию. Ей хотелось бы брать на дом вышивание, но из-за ревматизма она не могла и этого сделать. Банни вспоминала школьную дружбу… конечно, жизнь разбросала их… но, может быть… вдруг… подруга ей поможет?
Поддавшись внезапному порыву, мисс Блеклок ответила. Бедная Дора, бедная, милая, глупенькая, пухленькая Дора. Она бросилась к Доре, увезла ее с собой и поселила в Литтл Педдоксе под предлогом, что, дескать, одной вести хозяйство тяжело и ей нужна помощница. Это будет ненадолго — так сказали ей врачи, и все же подчас она чувствовала, что бедная старушка Дора — тяжкий крест. Она все на свете путала, расстраивала темпераментную иностранную домработницу, теряла счета и письма и временами доводила мисс Блеклок до белого каления. Бедная бестолковая старенькая Дора, такая преданная, так искренне желающая помочь, так гордящаяся тем, что приносит пользу, и увы, такая ненадежная.
Мисс Блеклок резко сказала:
— Не надо, Дора. Я же тебя просила…
— Ой, — виновато поглядела на нее мисс Баннер. — Ну конечно. Я просто забыла. Но… разве неправда, что ты…
— Что я волнуюсь? Это вовсе не так. По крайней мере, — добавила она, стараясь быть правдивой, — не совсем так. Ты говоришь про дурацкое объявление в «Газете»?
— Да… И даже если это шутка, то, по-моему, очень злобная шутка.
— Думаю, ты права, Дора, — сказала мисс Блеклок. — Это нехорошая шутка.
— Мне она совсем не нравится, — с внезапной яростью сказала мисс Баннер. — Я ее боюсь. — И неожиданно прибавила: — И ты тоже боишься, Летиция.
— Ерунда, — бодро сказала мисс Блеклок.
— Я уверена, что это опасно. Напоминает бомбу, которую присылают по почте в посылке.
— Да нет, дорогая, просто какой-то недоумок захотел сострить. Но это вовсе не смешно.
Действительно, это было не смешно… Лицо мисс Блеклок вдруг выдало ее мысли, и Дора торжествующе вскричала:
— Я же говорила! Ты тоже так думаешь!
— Но, Дора, милочка…
И осеклась. В комнату, словно цунами, ворвалась молодая женщина. Он затарахтела:
— Я могу вам говорить, пожалуйста, да?
Мисс Блеклок вздохнула:
— Конечно, Мици, в чем дело?
Порой ей казалось, что лучше самой готовить еду и вести хозяйство, чем терпеть бесконечные истерики домработницы-беженки.
— Я сразу говорить… надеюсь, все нормально? Я даю вам предупреждение об уходе… и ухожу… ухожу сейчас.
— Но почему? Вас кто-нибудь расстроил?
— Да, расстроил, — трагически оказала Мици. — Я не хочу умереть! Я уже убежала Европа. Моя семья — они все умирали… их убивали… маму и маленький брат, и моя такая милая маленькая племянница… все они убивали. Но я убежать… я прятаться… прийти в Англия. Я работаю. Я делаю работу, какая никогда не сделала на моей родине… я…
— Все это я знаю, — решительно оборвала мисс Блеклок вечную песню Мици. — Но почему вы намерены уйти именно сегодня?
— Потому что они опять приходят меня убивать!
— Кто?
— Мои враги. Наци! Они узнавали, что я здесь. И приходят убивать. Здесь написать. — Мици достала из-за спины газету. — Посмотрите, вот здесь есть прямо: «убийство». В Литтл Педдокс. Или это не значит здесь? Сегодня вечером в половине седьмого. Ай! Я не хотеть ждать, когда меня убивают… Нет.
— Но почему это обязательно про вас? Мы думаем, это просто шутка.
— Шутка? Это не шутка — убивать кого-нибудь.
— Разумеется, нет. Но, дорогая девочка, если бы кто-нибудь захотел тебя убить, он не стал объявлять бы об этом в газете, разве не так?
— Вы думаете? — Мици слегка заколебалась. — Вы думаете, они никто не хотеть убивать? А может, они хотеть убивать вас, мисс Блеклок?
— Ни за что не поверю, что кому-нибудь хочется меня убить, — беспечно сказала мисс Блеклок. — И ей-богу, Мици, я совершенно не понимаю, зачем кому-нибудь убивать тебя. Но, конечно, если вы хотите уйти, причем предупреждаете меня за пять минут до своего ухода, я не могу вам помешать. Но, учтите, вы сделаете большую глупость, если уйдете вот так. — И она решительно добавила, видя, что Мици засомневалась: — Говядина, что прислал к обеду мясник… По-моему, она очень жесткая.
— Я буду готовить гуляш, специальный гуляш.
— Ну, специальный так специальный. А не могли бы вы из того засохшего куска сыра сделать сырные палочки? Может быть, у нас сегодня будут гости.
— Сегодня? Что значит «сегодня»?
— В половине седьмого вечера.
— Но это время, которое есть газета! Тогда кто придет? Зачем он придет?
— Они придут на похороны, — сказала, подмигивая, мисс Блеклок. — Ну, хватит, Мици. Мне некогда. И закройте за собой дверь поплотнее, — жестким тоном добавила она.
— Ну вроде все готово, — сказала мисс Блеклок. Она окинула оценивающим взглядом двойную гостиную. Расписанный розочками мебельный ситец, два шара хризантем бронзового цвета, маленькая вазочка с фиалками и серебряная сигаретница на столике возле стены, поднос с напитками на столе в центре комнаты.
Литтл Педдокс представлял собой особняк средних размеров, построенный в стиле ранневикторианской эпохи. Узкая длинная гостиная освещалась плохо, потому что крыша веранды заслоняла солнечный свет; в конце этой гостиной некогда были двойные двери, которые вели в маленькую комнатку с окном в нише. Но потомки убрали двойные двери и заменили их бархатными портьерами. Мисс Блеклок окончательно соединила эти две комнаты в одну. В каждой из них стоял камин, и хотя ни одни не горел, по комнате разливалось приятное тепло.
— Вы включили центральное отопление? — спросил Патрик.
Мисс Блеклок кивнула.
— Тут было так зябко и промозгло. Такая сырость во всем доме! Я заставила Эвана перед уходом включить отопление.
