Он неуважительно швырнул в прозрачную физиономию ком земли, пролетевший зависшую в воздухе картинку насквозь.
— Какого черта ты тут разлетался, Алекс? И как вообще…
— Как я тебя нашёл? — ухмыльнулся «не голландец». — Отследил по карте. Ты оплатил полет, а Василич, как положено, сдал в бюро координаты. У меня ведь по–прежнему первый уровень доступа, в отличие от некоторых.
— И? Чего ты хочешь?
— Для начала поговорить.
Теперь, когда я перестала трястись и взяла себя в руки, стало ясно, что это действительно не Ван Дейк. Тот, по рассказам, был стариком, а этому не больше сорока пяти. Да и не голландец, однозначно, скорее армянин, но речь чистая, без акцента.
— Александр Акопян, — словно поняв, о чем я думаю, представил прозрачного Сокол.
— Акопян? Как знаменитый фокусник?
И похож: усики такие же…
— Фокусник, да, — обидно захохотал невесомый. — Сим–салабим, ляськи–масяськи!
— Ближе к делу, Алекс, — раздражённо прикрикнул тёмный.
— Ближе к делу, ближе к телу… Кстати, где тело, Сокол? До меня доходят интересные слухи — первый уровень, ты же помнишь? Поговаривают, ты снова взялся за проект Ван Дейка и опять решил меня кинуть.
— Проект закрыт уже пять лет.
— После того, как ты присвоил наработки, я помню. В итоге у тебя сейчас вся информация по седьмому вместилищу, по восьмому, и, непосредственно, вместилище номер девять. А я, как всегда, остался ни с чем.
При упоминании о восьмом вместилище Сокол заскрежетал зубами, и, думаю, Алекс, присутствуй он здесь во плоти, уже получил бы в ухмыляющуюся морду. А так колдун лишь сплюнул да потянулся к карману за сигаретами.
— Чего ты хочешь? — повторил он свой вопрос.
— Долю. Официальное признание и дивиденды, конечно же. Доступ ко всем материалам эксперимента и возможность участия на равных. Согласен?
— Нет. Проект закрыт, Алекс. То, что я делаю сейчас, не имеет к нему никакого отношения и не предполагает дивидендов. С первым уровнем ты должен был знать об этом.
— Я знаю, — скривился прозрачный. — А ещё я знаю тебя. Ты можешь обмануть Брюссель, можешь навешать лапши Францу и его прелестной жёнушке, но меня ты не проведёшь.
— Думай, что хочешь, — ответил колдун невозмутимо. — Или пиши официальное ходатайство, чтобы тебе разрешили присоединиться. Но лучше не трать время. С нашей стороны дело курирует Эбель, а от бельгийцев приехал Ле Бон. И ни тот, ни другой тебя отчего‑то не любят… Даже не знаю, отчего.
Послав «привидению» прощальную и едкую ухмылку, Сокол, уже не глядя на него, спокойно взял меня за руку и повёл к краю поля.
— Не переживай, за нами он не проследит. Проекцию вывел по координатам «Грифона», так и будет тут висеть — объёмная картинка с радиусом передвижения в сто метров.
— То есть, он сейчас где‑то далеко, а это вроде как голограмма? — я вырвала у тёмного руку и остановилась.
— Да.
— А кто же тогда вырубил водителя?
Ответом на мои слова прямо перед нами, вновь напугав меня до чёртиков, возникла треклятая проекция.
— Я предвидел твой отказ, — сообщил Акопян колдуну. — Так что… без обид, да?
Не успел он растаять в воздухе, как что‑то ухватило меня за щиколотку. От неожиданности я завизжала и вцепилась в футболку стоявшего рядом мужчины, но неведомое что‑то с силой дёрнуло, ткань выскользнула из пальцев, и я завалилась на спину. Зажмурилась, когда по лицу хлестнули длинные жёсткие листья, а открыв глаза, закричала снова: надо мной, дохнув в лицо трупным смрадом, нависла жуткая рожа.
Зомби — в этот раз самый, что ни есть, настоящий, уже не первой стадии разложения труп — провёл распухшими, сочащимися гноем пальцами по моей щеке, и к горлу подкатила тошнота.
— С–сокол… — выдавила я, борясь со спазмом.
Мужчина не отозвался: я слышала лишь какую‑то возню в стороне и чьё‑то зловещее хрипение.
Мертвец наклонился, и из приоткрывшегося рта вывалился чёрный язык.
— Сокол!
— Хр–р–ра! — в ответ на мой крик рыкнул мне в лицо зомби.
— С–со…
Что‑то хрустнуло, и оскалившийся труп покачнулся и плашмя упал на меня.
— Вставай!
Тёмный стащил с меня неупокойника, но в следующий миг протянувшаяся из зарослей рука вцепилась мне в волосы. Я вскрикнула, и колдун с силой втоптал в землю костлявую конечность.
— Поднимайся! На дорогу, быстро!
Как?! Путь преграждали восставшие мертвецы: двое мужчин в официально–чёрных костюмах, женщина и мальчик лет десяти… Господи, мальчик! Меня согнуло пополам…
— Шевелись! — грубо ткнул в бок Сокол, поднимая пистолет.
Первым выстрелом мёртвой тётке разнесло голову. Вторым — отбросило назад одного из мужчин. А затем он опустил оружие.
— Бесполезно.
На смену выбывшим из игры зомби пришли новые. Примерно по десятку за каждого. Продирались с хрипением через высокую кукурузу. Окружали. Перекошенные синюшные лица, вылезшие волосы, у кого‑то уже проглядывали из‑под сползшей кожи кости…
— Приготовься, — толкнул меня Сокол, сбивая оцепенение. — Я сниму вон тех двоих, и сразу беги. Беги, не останавливайся, поняла?
— А ты?
Не ответив, он выстрелил.
Бах! Бах! Тычок в спину, и я лечу в сторону дороги, где‑то в глубине души, под страхом и паникой, недоумевая, что же мне после делать на пустынной грунтовке, рядом с оставшимся без водителя такси. Перепрыгиваю лежащий на пути труп… А тот вдруг вскидывает руку, в последний момент успевает сцапать меня за ногу, и я снова лечу, но теперь уже лицом прямо в рыхлую землю…
— От халэпа! — послышалось над головой.
Неведомая сила подняла меня в воздух, перевернула и бережно усадила, поддерживая подмышки до тех пор, пока я полностью не оправилась от падения, не отплевалась и не открыла глаза, чтобы тут же зажмуриться от яркой вспышки.
Когда мне всё же удалось разлепить веки, зомби, все до единого, лежали неподвижно. Над ними замер с пистолетом в опущенной руке Сокол, а рядом смущённо переминался с ноги на ногу Василь Василич.
— Ты ж цэ… чэк забув, Соколыку, — помахал он бумажной лентой.
Тёмный поглядел на него, на мертвецов, на меня, грязную и перепуганную, и вдруг рассмеялся, громко и так искренне, что я не смогла сдержать улыбки.
— Тю, дурносмих, — покачал головой пилот.
— Василич, — колдун от души пожал усачу руку, — ну ты даёшь…
— Та шо я? Я ж ничого, — пожал плечами лётчик. Строго оглядел из‑под насупленных бровей трупы, и земля задрожала, начав медленно всасывать в себя тела.
— Идите уже! — переключился он на русский. — А я тут приберусь малёха. И на кладбище, откуда их черт принёс, прогуляюсь. Недалеко должно быть, километра два. Не дело ж это: придёт родня на могилки, а там…
— Василь Василич, спасибо тебе, — тёмный как в тиски зажал его ладонь, не позволяя сделать и шага, — по гроб не забуду. Только ты, если можно…
