Если бы в книжечке была только эта запись, Нагорцев ее не расшифровал бы. Но такого рода записей было немало. Некоторые велись даже и без сокращений. Уловив общее направление записей, Нагорцев расшифровал запись о Курбатове по аналогии. Оставалось лишь утвердиться в предположении, что речь шла именно о том Курбатове, с которым он бежал с Лубянки… Совпадали, имя и фамилия… Штаб — это место службы офицеров. Но почему же польский штаб? А впрочем, даже если это и не тот Курбатов, а какой-то другой? Что это меняло? Запись была интересна прежде всего английской разведке. Продать бы это англичанам за хорошие деньги!
Нагорцев выждал несколько дней. Ждал, не обратится ли к владельцам такси пассажир, утерявший бумажник. Но человек не торопился разыскивать свою книжечку…
Нагорцев направился в английское посольство и попросил свидания с военным атташе.
Сэр Галлоуэй принял Нагорцева не только холодновато, но и с оттенком презрения. Он был в ранге полковника и замещал военного атташе. Сэр Галлоуэй не предложил ему сесть. И сам стоял, подчеркивая, что не намерен затягивать аудиенцию. Надо было или уйти, или одернуть этого надменного джентльмена.
Нагорцев вдруг усмехнулся. Как равный, с вызовом. У полковника вопросительно шевельнулась бровь. Разговор они вели на французском.
— Я понимаю… — начал Нагорцев. — Вам досаждают мон несчастные соотечественники… Несчастье утомительно… и для тех, кто смотрит со стороны. Однако не беспокойтесь, сэр. Я не проситель. Унизительно было бы выступать в роли просителей у тех, кого спасали наши русские солдатики.
Сэр Галлоуэй слушал, ничем не показывая своего отношения к вступлению Нагорцева.
— Я помню, как из Лондона торопили наших солдат с наступлением… Лишь бы отвлекли мы своим ударом немецкие войска от Парижа… Мы исполнили не однажды наш союзнический долг…
— Вы просили принять вас, чтобы сообщить именно это? — перебил он Нагорцева.
— Нет, я пришел продать вам некоторые небезынтересные…
— Старинные бриллианты, картины, мебель?
— Нет! Секреты вашей разведки!
— Вы уверены в этом?
— Я офицер, сэр! Я знаю, что это стоит денег!
Сэр Галлоуэй пригласил Нагорцева сесть. Достал сигару, протянул ящик с сигарами Нагорцеву. Нагорцев отказался.
— Я весь внимание! — заметил Галлоуэй.
— Скажем так, — начал Нагорцев. — В какой-то стране английский военный атташе имеет своего агента…
Нагорцев небрежно развалился в кресле. Пауза затянулась. Галлоуэй терпеливо молчал.
— Итак, английский военный атташе имеет своего осведомителя… Этот осведомитель передает важные тайны военного характера из военного штаба… Все идет, казалось бы, обычным порядком… Но агент английский, оказывается, еще ранее был немецким агентом… Тоже довольно банальная ситуация. Не правда ли?
Галлоуэй сохранял бесстрастное спокойствие. Ответил ровным голосом:
— Я предпочел бы воздержаться от каких-либо оценок вашего сообщения… Что же дальше?
— Немцы каким-то образом получают сообщение, что их агент работает на англичан… И на них, и на англичан… Намечена проверка этих обстоятельств…
— И вы привлечены для этой проверки? — спросил с усмешкой Галлоуэй.
— Нет, не я!
— Вам стало известно об этих планах немецкой разведки стороной?
— Стало известно. И я имею доказательства… Сколько будет стоить уточнение ситуации?
— Вы беретесь уточнить?
— Зачем же? Мне известны все необходимые детали…
— Вы плохо осведомлены о работе разведок, господин… Нагорцев. Почему вы думаете, что мы ничего не знаем о вашем мифическом агенте? Мы наверное знаем, что он сотрудничает и с нами, и с немцами… Стало быть, ваше уточнение ничего не стоит…
Нагорцев встал и с достоинством поклонился.
— Вы офицер и я офицер! Не я властвую над обстоятельствами, обстоятельства властвуют надо мной… Я счел бы унизительной для себя всякую торговлю в дни своего благополучия… Но и в черные дни я не дошел до точки, когда торгуют воздухом… Не дай вам бог в моих обстоятельствах продавать воздух.
У двери Галлоуэй остановил Нагорцева:
— Не спешите. В традициях моей страны торговые сделки заключать основательно. Я еще не видел товара.
— Ускользающий товар. Лишь покажи — и купец уже может не платить…
— Как вы сами оцениваете свой товар?
— Я хотел бы перебраться в Лондон. В Лондоне мне хотелось бы приобрести небольшое дело… Скажем, гараж… для стоянки автомобилей с мастерской…
Запрос был не очень велик. Но сам он, не снесясь с Лондоном, не мог ничего предпринять и даже проверить, что ему предлагают.
— О какой стране идет речь? Это вы, по крайней мере, могли бы мне открыть? — спросил он.
Нагорцев с наигранным благодушием рассмеялся:
— Товар против чека…
— Вам придется ехать в Лондон.
— За ваш счет.
В Лондоне в одном из отелей Нагорцева приняли двое. Они пришли на встречу в штатском. Держались предупредительно, но сразу потребовали у Нагорцева документы. Нагорцев объяснил, что документы он оставил в Париже, но может сообщить детали.
Один из них выписал чек и положил его перед Нагорцевым.
— Польша! — молвил Нагорцев.
Офицеры переглянулись.
— Варшава… — продолжал Нагорцев. — Военный атташе… Кто-нибудь из вас, господа, имеет отношение к Польше?
Ему не ответили.
— Дальше! — приказал тот, что выписывал чек.
— Курбатов… Владислав Курбатов… Офицер в польском штабе.
Один из офицеров на некоторое время отлучился. Вернулся и заметил:
— Странно, но вы сказали правду, господин Нагорцев. Такой офицер служит в польских войсках… Дальше?
— Через пани…
Нагорцев заикнулся. Выписал на листочке бумаги три буквы.
— Через пани, имя которой начинается этими буквами, Курбатов передает секретные данные вашему атташе… Но пани служит и немцам… Сначала она передает данные от Курбатова немецкому агенту, затем — вашему атташе…
Один из офицеров уехал, другой остался с Нагорцевым в номере.
Оба молчали. Все попытки Нагорцева завести разговор ни к чему не привели. Нагорцев задремал.
Офицер вернулся не один. Нагорцев понял, что говорить с ним будет настоящий хозяин.
Господин уточнил, каким образом Нагорцев получил эти сведения. Нагорцев рассказал о своей находке. Чек оставили ему, посоветовали из отеля никуда не выходить и ждать ответа.
Нагорцев мучился всю ночь сомнениями, не продешевил ли, а его британские партнеры не спали ночь, размышляя, как закамуфлировать провал… В Польшу отбыл нарочный, нарочный отбыл в Париж за красным бумажником по адресу, указанному Нагорцевым.
