Китан здесь плохо ориентировался и бежать пришлось наугад. Так они миновали четыре зала. Пробежали мимо десятка спален, свернули не туда. Почему-то многие комнаты были проходными или смежными. Поняли, что заблудились, когда очутились в гардеробной размером с бальную залу. Вдоль стен до самого потолка возвышались стойки с мундирами для самых различных мероприятий. Надина и не подозревала, что даже для заурядного визита в различные виды войск адмирал надевает и совершенно разные мундиры. Что уж говорить про празничные и официальные приемы! Эту информацию она подчерпнула из надписей на табличках перед каждой вешалкой. Видимо, педантичность Гриббоном приветствовалась. Или сам боялся запутаться? Темнота Пикара совершенно не походила на привычную, будучи прозрачной и позволяя четко видеть предметы недалеко от себя.
Передвижению очень мешали и ряды обувных полок, прямо, как в магазине. Лавируя между ними, приходилось временами подпрыгивать, чтобы сориентироваться и не отстать от Китана.
Юноша первым успел обнаружить выход, приведший их прямиком в спальню Гриббона. При этом они потратили много времени на блуждания и катастрофически не успевали.
Спальня оказалась на удивление традиционной. Кремовые стены с шоколадными деревянными панелями, мебель цвета слоновой кости с патиной. Ткани спокойных пастельных тонов, — все, словно предназначалось для отдохновения после буйства красок в остальной части дома. Пришла мысль, что адмирал нарочно устроил феерию безвкусицы, чтобы прибывшие выбивались из колеи и ими было легче манипулировать.
Уже, находясь в спальне, они услышали за ее порогом голоса. Сейчас их застанут здесь! Надина в панике рванула в комнатку рядом, надеясь, что она тоже проходная. Оглянувшись назад, увидела Китана с искаженным от боли лицом. Закусив губу и закрыв глаза, он, тяжело и шумно дыша, застыл, схватившись за шею. Под его пальцами проглядывал неестественно алый, даже светящийся, участок кожи, размером с желудь. Девушка не сразу сообразила, что это вживленный в тело маячок перегрелся и сейчас отрубится, причиняя боль юноше. Уже собираясь подхватить его и помочь скрыться, с облегчением спряталась обратно. Приступ закончился и Китан вовремя отшатнулся назад в гардеробную, когда на пороге спальни возник Гриббон:
— Объявить перехват! Чтобы ни одна мышь не проскочила! — бушевал он. — Подумать только! Мальчишка пропал! И это недоразумение в юбке! Они не могли выйти из дома, ищите лучше. Просматривайте по камерам каждый уголок… По маяку его быстро поймаем. Чем он думает, опять решил сбежать? Недоумок, мало ему прошлого раза.
Стоя за дверью, совсем рядом с разговаривающим адмиралом, Надина была готова биться головой о перегородку. Комнатка, на которую понадеялась девушка, оказалась тупиком. Здесь даже спрятаться было негде! Одинокая узкая кушетка под окном, комод с зеркалом и один стул… Видимо, это помещение предназначалось для дежурного врача или ночной сиделки в случае болезни адмирала.
Что ж! Ему незачем соваться сюда, поэтому стоит лишь подождать, пока он оденется и выйдет. В этом случае, даже Китан рискует больше, так как адмирал может воспользоваться гардеробной. Но там и прятаться лучше! Так уговаривала себя Надина, прислушиваясь к малейшему шуму за тонкой перегородкой.
— Значит, их побег уже обнаружили… Маячок у Китана отключился, теперь его не отследить! Да и остальная техника тоже бесполезна. — Какой Китан молодец!
— Согласен! Весь в отца! Я его хорошо воспитал? — чей-то хриплый смешок обжег щеку и легким поцелуем пощекотал за ухом.
— А-аа-кхм! — поперхнулась воздухом Надина. И вообще забыла, что человеку нужно дышать! — Это галлюцинация! Его здесь нет! Нет! Нет! Его нет! — шевелила побелевшими губами.
— Я никуда не денусь… Дюймовочка моя! Ты попалась! — жаркий шопот шевелил крошечные волоски на шее, а твердое, крепко прижимающее к двери тело, не оставляло возможности для фантазии, четко обозначая намерения мужчины.
Кровь в висках отбивала бешеный ритм, из-за которого девушка не слышала ничего. А шутник сзади не облегчал ситуацию, зарывшись носом в волосы на макушке и жадно вдыхая ее запах. Поверив, что это действительно не сон, тело стала бить легкая дрожь.
— А я говорил, что ты плохая девочка? — даже в темноте, не видя его лица, надина была уверена, что он хищно усмехнулся, пуская вскачь толпу мурашек по спине и рукам. — Ты заслужила хорошей порки… своей хорошенькой попки…
— А-аа-ах! — слетело с губ тихим шелестом, признаваясь во всех грехах. Но такая покладистость не продлилась долго и Надина нашла силы взбунтоваться:
— Н-нне-ет! Она самая обычная… Не стоит…
— Правда? — сделав вид, что задумался, потерся об обсуждаемое место тем, что красноречиво выпирало у него спереди. — Тебе не кажется, что мы перепутали роли?
— К-какие роли? — было чрезвычайно трудно соображать, когда проводится такой отвлекающий маневр.
— М-мм… — провел кончиком языка от плеча до ушка и, закусив последним. — Это я должен убегать от навязчивой поклонницы… или пропасть после проведенного вместе вечера… или соблазнить неприступную красотку… или наплевать на ее мнение… или отвлекать Гриббона от сына… или… много чего еще! — после каждого «или» край ее платья поднимался все выше и выше, следуя за скользящей вверх рукой.
Зашипев сквозь стиснутые зубы, девушка хотела отодвинуться или сбросить нахалку с бедра. Но, прижатая к поверхности двери, она не могла пошевелиться, а громко протестовать не рискнула из-за близкого присутствия Гриббона.
Дерево под щекой прохладное… Дыхание на плече горячее… Поцелуи жадные… ладони, властно сжимавшие обнаженные бедра крепкие…
— А почему обнаженные? — ворвалась в туман в голове нечаянная мысль. Как он стянул платье с плечь? Припомнила череду слов и действий, покраснела и возмутилась:
— А вы считаете, что только мужчина может позволить себе это? Или…
— Тсс-с… — обвел пальцем контур ее губ, слегка надавливая. — Мы давно на ты… А после того, что между нами было, глупо строить недотрогу! Ты же не думала, что безнаказанно сможешь оставить меня в дураках, обманщица?
Надина ощутила слабость в ногах и, если бы ее так крепко, но осторожно, не прижимали к себе, то она, скорее всего, сползла на пол.
— Наказание тебе понравится, Дюймовочка! Не сопротивляйся… — последовала череда умопомрачительных поцелуев. Казалось, он выпивает ее досуха! Ставит отметку о своей власти над нею. На все ее тело! А невозможность издать хоть один звук и близость опасности, только добавляло остроты ощущениям!
