землю, ярким лучом проник в палатку. Ни с того ни с сего заглох движок, у Моримуры погас экран компьютера. Когда ветер стих и все пришли в себя, на стенках палатки и на потолке висели крабы, а на полу валялись рюмки и бутылка сакэ. Соколов поднял одну рюмку, она оказалась цела. Целыми были и все остальные, а из бутылки не вылилось ни грамма саке.
В палатке возникло какое-то необъяснимое напряжение. Все словно окаменели. Скрючившись в три погибели, сидел протрезвевший Тагирян, Сычёв с полуоткрытым ртом смотрел на Моримуру, а того всего трясло. Неожиданно он почувствовал совершенно неземной страх. Страх, какой недавно испытывал у Хасэгавы в кабинете, когда по стене прошла таинственная женщина. Ни с того ни с сего на голове Моримуры поднялись волосы, а по спине побежали противные мурашки. Каждая клетка тела подверглась страшному давлению, возникшему откуда-то извне – не зависящему от него самого. Казалось, будто кто-то его сжимает. Страх не проходил. Перед глазами Моримуры появился мамонт. Он ходил по степи, питался росшим повсюду кустарником, Моримура даже услышал его крик. Потом откуда-то сверху, словно он находился над поверхностью земли, Моримура увидел каких-то дикарей, мамонта и себя с суетящимися рабочими и Исикавой. В следующее мгновение мамонт повис на тросе, и тут же перед глазами Моримуры возник доктор Микимото.
– Господин Моримура, я вам ещё раз напоминаю, мамонт должен быть неповреждённый, – услышал он его голос. – Смотрите, чтобы с него не упал ни один волос. Отнеситесь к этому с полной ответственностью. Запомните, повреждённое животное столько стоить не будет, сколько вы получите за хорошо сохранившейся экземпляр. Берегите мамонта как зеницу ока. Не забывайте о технологическом процессе, который нужно выдерживать при разморозке. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы был повреждён хоть один орган, – говорил он назидательно, – иначе при его оживлении у животного может начаться гангрена. А это грозит серьёзными последствиями и даже хирургическим вмешательством. Для продолжения рода мне нужна живая клетка от здорового животного, а не от инвалида, у которого уже на генетическом уровне будет заложен страх и боль. Вам понятно? – строго спросил Микимото.
Их глаза встретились, Моримура увидел жёсткий гипнотизирующий взгляд и снова весь задрожал.
– Всё, что будет от меня зависеть, я непременно сделаю, но если вмешается провидение, тут я бессилен, господин Микимото, – глядя в его глаза, с трепетом в голосе сказал Моримура. – Господь превыше всего, а я только его скорбный слуга. Будем надеяться на удачу, только она может принести нам победу.
Таможня
Когда мамонта загрузили в контейнер, Моримура наконец-то успокоился. Сразу прошёл ночной страх, который он испытал накануне, живой огонёк появился в его глазах. Теперь он точно знал, что мамонта непременно довезёт.
Вертолёт летел на юг. Здесь было значительно теплее. Вместо многочисленных белых пятен с замёрзшими озёрами над тундрой заблестела водная гладь озёр. Извилистые ручьи и речушки, прорезавшие бескрайние пространства тундры, соединялись с другими водотоками. А сбоку за ними гналась тень вертолёта с висевшим на нитке ящиком. Наконец внизу показалась Колыма. По обе стороны вертолёта была вода. Потом пошли горы.
«Уже совсем немного – и будет Якутск, а там нас ждёт грузовой самолёт. Останется переправить мамонта через границу, и работа будет сделана. Пока мне не заплатят, я не отдам его никому. Утром деньги, а вечером стулья», – ни с того ни с сего вспомнил он слова переводчика.
Только сейчас он понял смысл этой поговорки и, посмотрев на Соколова, улыбнулся. Тот молча кивнул.
«Вот уж тонко подметили эти русские: вначале нужно получить деньги, а потом всё остальное. А вообще они неплохие ребята, я их буду долго вспоминать. По-моему, на меня они не обиделись. Может, эта короткая встреча со мной поможет им в жизни: у них теперь появился очень хороший шанс начать новую жизнь. Охотники этого заслуживают».
Мысли сами собой побежали за вертолётом, оставляя в прошлом всё, что осталось позади.
В конторе таможни выстроилась длинная очередь. Люди сидели и стояли, заполнив всё тесное помещение. Первое время Моримура не знал, как на это реагировать: никогда в своей жизни такой очереди он не видел. Выручил переводчик: он принёс стопку разных бумаг и сразу стал их заполнять. Глядя на него, Моримура постепенно пришёл в себя. В характеристике груза появилась запись: свежемороженое мясо.
Эту мысль он вынашивал давно и теперь, чтобы уйти от сложной процедуры оформления мамонта при перевозке через границу, Моримура умышленно пошёл на такую хитрость. Но его мучила мысль, что контейнер проверят, и тогда… От этого законопослушному и ответственному Моримуре становилось не по себе, к горлу то и дело подкатывал комок.
А в коридоре, как в муравейнике, было постоянное движение, люди медленно растекались. Только в тот кабинет, куда он стоял, очередь почти не двигалась.
– В этой очереди можно стоять два дня, – с раздражением в голосе сказал он Соколову. – Ничего не пойму, как можно собрать столько людей в таком тесном коридоре. В нашей стране такого не бывает.
Соколов, как мог, успокаивал и даже рассказал несколько забавных анекдотов, которые до сих пор не решался произносить даже шёпотом. Развлечённый своеобразным русским юмором, Моримура на какое-то время успокоился, усиленно думая, как ускорить продвижение к заветной двери. Он уже перебрал все мыслимые и немыслимые варианты и остановился на том, что предложит чиновнику взятку. Да-да, самую банальную взятку.
«Пусть мне будет не совсем удобно, но другого выхода у меня нет. Вся эта система, видно, на это рассчитана».
Неожиданно к нему подошёл мужчина в форме таможенника и пригласил войти в кабинет. Очередь зашумела, раздались крики. Какой-то молодой человек схватил Моримуру за руку, полная женщина загородила собой дверь. Но после сердитого окрика таможенника толпа успокоилась и расступилась.
– Весьма похвально, господин Моримура, что ваша компания помогает нашей стране решать проблему сбыта мясной продукции, – посмотрев документы, сказал чиновник. – У нас столько стали производить сельскохозяйственной продукции, что мы не знаем, куда её девать. Представьте себе, почти пятнадцать процентов трудоспособного населения страны работает в этой сфере производства. В последние годы даже наметился отток городского населения в сельскую местность. Люди хотят жить и трудиться на природе, началось перепроизводство сельхозпродукции, из-за этого немыслимо упали цены на продукты питания.
А про себя чиновник подумал:
«Ну, раз даже японцы стали покупать наше мясо, значит, оно действительно самое чистое. Значит, мы выходим на мировой уровень с экологически чистыми продуктами».
Он хотел сказать, что по таможенным правилам товар должен пройти экспертизу и только после этой процедуры он сможет поставить
