Грибы. Откуда они взялись? Никто не знает. Они поражают воображение и разум своим величием. О, как они красивы, огромны и великолепны! Большая тучная шляпка усеяна замысловатыми мелкими бугорками, которые по мере роста гриба сползают вниз, ближе к ножке, опоясанной аккуратной тоненькой каймой. Грибы стремительно растут, достигая невиданных размеров. Белый свет льется отовсюду, со всех сторон. Он настолько ярок, что перекрывает собой мрак подземелья. При этом уже не видно ни стен, ни потолка. Они будто исчезли, убираясь прочь и освобождая место для разросшихся не на шутку грибов-гигантов.
Но несмотря на внешнюю красу этих шампиньонов, они внушают довольно серьезные опасения. Душа отнюдь не наполняется беззаботной радостью, а уж тем более — счастьем. Вместо этого приходит непонятная бездонная чернота. Что это за чувство? Определить трудно. Можно сказать лишь одно — оно отрицательно. Нечто неведомое. И от всего этого вдруг становится жутко и страшно, все тело охватывает дрожь, бьет в конвульсиях.
И это правильно. Так и должно быть. Человек должен смертельно бояться этих грибов, хотя ничего и не знает о них. Ведь они мало похожи на те уродливые маленькие сморчки, что растут на плантациях. К тому же всем известно, что если встретится довольно большой и красивый гриб, он наверняка ядовитый и означает лишь одно — смерть…
Свенс проснулся в холодном поту. Он не мог вынести этого кошмарного сна и проснулся. Да как раз вовремя. Потому что совсем рядом что-то едва уловимо шуршало. А это могло означать лишь одно — опасность. Рука сама непроизвольно потянулась к ближайшему оружию — ножу. Если противник заметит, что его жертва пошевелилась, он не станет медлить и поспешит напасть, чтобы самому не оказаться застигнутым врасплох. Поэтому необходимо двигаться как можно тише и незаметней. Как ни тяжелы здешние порядки, все же ничего не поделаешь, надо быть осторожным, если хочешь выжить.
Большая, величиной с руку, каракатица, очевидно, не почувствовала еще движения своей жертвы и поэтому медленно приближалась, лениво перебирая всеми своими бледными корнеобразными отростками-ногами. Они гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. Одно лишь прикосновение кончиком такого щупальца к любому живому существу — и того ожидает долгая мучительная смерть от ожога ядовитой кислотой. Конечно, если рядом напарник, который окажет первую помощь, есть шанс выжить. Поэтому исследователи и ходят по двое или по трое. В одиночку никто не решится идти в пещеры.
Если же щупальце не только прикоснется, но и начнет входить внутрь, под кожу, одновременно обжигая и всасывая в себя плоть, то тут уж ничем не поможешь.
Раз! Перед смертью каракатица, наверное, мало что успела уловить в поведении своей предполагаемой жертвы, которая молниеносным движением разрубила каракатицу пополам, а затем отскочила в сторону, чтобы ненароком не замочить свой костюм брызнувшим из уже мертвого тела ядом. Вот теперь все кончено. Опасность миновала. Лишь две мохнатые половинки шевелились и предсмертных судорогах на холодной земле.
Повезло! Не проснись Свенс от измучившего его странного кошмара, он был бы уже на том свете. Ведь напарника, который мог защитить, рядом почему-то не оказалось, Но где же Норд? Неужели заснул? Это непростительно, когда оба одновременно спят в такой дыре. А сейчас должен дежурить как раз Норд.
Подросток Свенс включил химический фонарь и обвел им пространство вокруг себя. Никого не оказалось поблизости. Лишь в дальнем углу застыла, притаившись, удавка, застигнутая врасплох неожиданно появившимся лучом света. Если бы там сказалась каракатица, она мгновение спустя бросилась бы на Свенса. А тот вряд ли успел бы достать из подсумка плазмер, тем более выстрелить. Опятъ пронесло!
Удавка — большой крепкий червь. Любит нападать исподтишка и преимущественно в темноте, незаметно подбираясь к жертве сзади и стараясь подползать по стене. А потом внезапно бросается на шею, если это человек, мгновенно стягивая свои кольца с огромной силой.
Червь, очевидно, понял, что его черед еще не пришел, и хотел было ретироваться. Но Свенс уже успел достать плазмер, благо удавка гораздо медленнее каракатицы, хотя и сильнее.
Подземелье озарила яркая вспышка, и в одно мгновение червь, пораженный короткой струей раскаленной плазмы, вырвавшейся из ствола под большим напором, превратился в угольки.
Все… Но Свенс не трогался с места. «Неужели Норд меня бросил?» недоумевал он, собирая скромные приспособления для ночлега в рюкзак.
Норд считался лучшим исследователем и нередко приносил в город необычные находки, за которые неплохо платили инженеры. Кроме того, он открывал места в диких пещерах пригодные либо под склады, либо под жилье и плантации или же для мастерских. Норда не только уважали, но и побаивались, некоторые даже завидовали. Поэтому врагов у него было не меньше, чем друзей. Несмотря на все это, никто не мог уличить его в подлости.
— Норд, ты где? — крикнул Свенс не очень громко, опасаясь привлечь внимание непрошеных гостей — различных хищников.
Чего он боялся — то и произошло. Из соседнего прохода послышался шорох ползущего навстречу существа. По звуку Свенс догадался, что это корнезмей, молниеносно реагирующий на малейшее движение. Если уж «посчастливилось» встретиться с ним, то будь любезен, застынь и не двигайся — тогда не тронет, хотя может и караулить возле жертвы целые сутки, мучаясь в размышлениях насчет пригодности данной жертвы для еды. Но инстинкт все же не позволит ему тронуть вас, пока вы неподвижны, то есть, по его понятиям, не являетесь живым существом.
Свенс насторожился, наводя ствол в сторону звуков, но его опередили. Из черноты прохода вдруг вырвался сноп света, освещая холодные стены дикой пещеры.
— Я здесь, — послышался голос Норда из злополучного прохода, а затем появился и он сам. — Меня караулил корнезмей, а когда ты начал кричать, он пополз в твою сторону. А зря!
Норд как ни в чем не бывало сунул плазмер в чехол на поясе. Вероятно, он провел долгие изнурительные часы, стоя без движения, но, казалось, это никак не отразилось на его самочувствии. Дыхание и голос с оставались, как всегда ровными, а движения — плавными, даже изящными. Норд вообще старался не показывать вида, когда ему тяжело.
— А ты с кем воевал?
— Сначала с каракатицей, потом с удавкой, — коротко ответил Свенс, — если бы не успел проснуться — мне пришел бы конец.
— Чутко спишь! Каракатицу вообще очень сложно услышать, тем более во сне.
— Нет, проснулся я из-за кошмара, — возразил Свенс.
