— Поговори с Сергеем, — попросила я его. — Ты же видишь, как ему тяжело.
— Вижу. Но я не психотерапевт, Ася. Если кто ему и поможет, то это ты.
Я вздрогнула, вспомнив крик Натали: «Спаси!». И чуть раньше, обречённо: «Он умрёт. Всё уже решено»…
— И знаешь, что? — разогнал наваждение Сокол. — Завари ему чай. Есть там один рецепт. «Спокойствие, только спокойствие» — как в мультике про Карлсона. Как раз для таких случаев. Хотя, если честно, у меня таких случаев ещё не было.
За тетрадью пришлось идти в комнату.
Серёжка лежал на диване, отвернувшись к стене, и на мой приход, как и на то, что колдун протопал мимо него на балкон, никак не отреагировал. Может, уснул, а может, не хотел ни с кем разговаривать. Мне сложно было представить, что он пережил в эти дни, и какие чувства испытывал, но ещё сложнее было понять, чем я, именно я, могу ему помочь. Только чай заварить.
Рецепт с забавным названием отыскался в самом конце записей. Несложный сбор и снова слова–приговоры. В этот раз я постаралась отнестись к ним серьёзно. Волновалась до дрожи в руках, с запинкой читая с листа и просыпая на стол травы, хоть Сокол и говорил, что неважно как, а важно кто. А я же ведьма. Потомственная. В седьмом поколении…
Оставалось только залить смесь кипятком, накрыть и произнести последний стих–заклинание, когда я вдруг вспомнила то, о чем вскользь подумала сегодня, размышляя о Сережкиной удачливости, унаследованной им от отца. Вспомнила и чуть было не испортила волшебный — хотелось бы верить — напиток. Выдохнула, взяла себя в руки и заставила довести приготовление до конца. И только потом заглянула в комнату.
Серый всё так же лежал, уткнувшись в стену, а тёмный устроился за столом с ноутбуком. Дождалась, пока он меня заметит, и поманила пальцем. Колдун лишь удивлённо сдвинул брови.
— Иди сюда, — зашипела я, видя, что он и не думает вставать, — нужно поговорить.
В кухне Сокол первым делом принюхался к укутанной в полотенце чашке и одобрительно кивнул. Видимо, получилось.
— Так в чем проблема?
— Проблема? Проблема в том, что Серёжку превратили в вместилище для полоумного голландца. И, кажется, я знаю, кто это сделал.
Ни одна женщина не завладевала вниманием мужчины так быстро и безраздельно: колдун даже дышать забыл.
— Помнишь, он сказал, что порезался дома? Так вот…
Говорила я медленно, стараясь не запутаться в собственных рассуждениях, но, тем не менее, уложилась всего в пару минут.
— Нужно обсудить с Антоном, — решил Сокол.
К светлому мы с ним вломились без стука. Сначала колдун, за ним — я. Перешагнула порог и застыла, испуганно схватившись за сердце: Антошка распростёрся на полу, со стоном упёршись ладонями в такой же цветастый, как и обои, ковёр, а на раскрасневшемся лице застыла мученическая гримаса…
— Похвально, — прокомментировал тёмный. — Но для начала попробуй отжиматься от стола.
Фух! Нервы уже ни к черту!
Лысый покраснел ещё больше и неловко поднялся, предварительно встав на четвереньки.
— Ох, ты ж горюшко, — по–стариковски вздохнул Сокол.
Он встряхнул Антона за шиворот, поставил ровно перед собой, схватился обеими руками за гипсовый воротник и неожиданно разломил его пополам, как какой‑то бублик. Пока светлый не опомнился, толкнул того ладонью в лоб, на миг задержав руку, и тут же отступил на шаг, любуясь результатом.
— С–с… — Охотник на нечисть опасливо склонил голову к плечу, потом — к другому. — Спасибо…
— Не за что, — хмыкнул тёмный, очевидно, припомнив, кому Антошка был обязан этим украшением. — А теперь о деле. Свяжись со своими и скажи, что нам нужен судья. И чем скорее, тем лучше.
Он коротко пересказал Антону мои догадки, и тот согласился, что следует проинформировать бельгийского босса.
— А что это Ле Бон сам сегодня не заявился? — спохватилась я, когда мы, оставив светлого созваниваться с начальством, вернулись на кухню. — Ты же ему записи обещал.
— Мсье до сих пор нездоровится.
— Но ты же его вылечил.
— От последствий твоего чая — да, — растянул он кровожадно.
Ясно. Не знаю и знать не хочу, что ещё было в том снадобье, которым он напоил несчастного колобка.
— Собирайся, — скомандовал тёмный. — Я пока предупрежу Нат.
Можно было отказаться, ситуация была мне неприятна, но, с другой стороны, не поехать я не могла. Из‑за Серого. Неизвестно, как поведёт себя Сокол и чего ждать от таинственного судьи Стражей Дня.
— Серёж… — Он всё‑таки уснул, и пришлось потрясти его, чтобы заставить открыть глаза. — Серёжа, проснись.
— Настюха, — узнал он, открыв глаза. — Что там ещё?
— Чай. Выпей пока горячий.
Парень встрепенулся, сел, но чашку, которую я ему протягивала, брать не торопился.
— Чай? — переспросил он подозрительно. — Специально для меня?
— Нет, мы все пили, — соврала я.
— А, — ухмыльнулся он, — ему заваривала.
И его слова, и эта ухмылка, не ревность — другое, неприятно царапнули, но я напомнила себе, что обижаться на Серого сейчас — всё равно, что обижаться на тяжело больного. В его положении можно позволить себе капризы и недовольство.
— Серёж, мы с Соколом сейчас уедем ненадолго. Он города не знает, а нужно кое‑что для его работы прикупить, ну для дела. В общем…
— Надо так надо, — буркнул друг равнодушно, залпом выпив чай от Карлсона.
Спокойствие, только спокойствие…
— Настя, — окликнул он меня уже на выходе из спальни. — Ты там… осторожнее, хорошо?
Вид у него при этом стал до того несчастный и потерянный, что я поспешила отвернуться.
— Хорошо.
На детской площадке в маленьком скверике в центре спального района царила радостная суета: скрипели качели, стучали мячи об асфальт, лепились песочные куличика. Счастливый смех время от времени сменялся горестным плачем очередного упавшего или обиженного малыша, но длилось это недолго, и утешенный заботливой мамочкой ребёнок, утерев сопли и слезы, мчался назад, к друзьям и игрушкам.
Сами мамочки обретались в сторонке. Были, конечно, такие, что рвались ежесекундно опекать ненаглядное чадо, страхуя на горках и вмешиваясь в баталии, но остальные облюбовали скамейки в тени и оттуда наблюдали за наследниками.
— Максимка! Макс! — молодая женщина в лёгком розовом сарафане подозвала к себе чумазого карапуза, отобрала конфетную обёртку, оттёрла от шоколада улыбающийся рот и лёгким шлепком пониже спины благословила на продолжение игр.
Я дождалась, пока мальчишка убежит к товарищам, и подошла к ней.
— Здравствуй, Света.
Видимо, Серёжка внешностью пошёл в отца, которого я, если и видела когда‑то в детстве, то совершенно не помнила, а его младшая сестра удалась в мать. Такая же рыжая и зеленоглазая. Некоторые именно так и представляют себе настоящих ведьм.
