— Настя? — удивилась она мне. — А вы разве не на море?
— Как видишь.
Я подумала о ней, вспомнив слова Сокола о том, что «взлом» вместилища мог провести и не выявленный одарённый. Ведьма — это ведьма, независимо от того, верит она в это или нет. А иногда не только верить, но и знать не обязательно. И если Серый унаследовал дар от отца, то вполне вероятно, что и Светлана получила свою часть наследства.
— Свет, зачем ты так с Серёжей?
— Как? — она попятилась. — Не понимаю, о чем ты.
— Понимаешь. Ты же помнишь, кем была моя бабушка? И знаешь, кто я. Я чувствую такие вещи, — я врала напропалую, уже уверенная, что не ошиблась — её испуг был лучшим тому подтверждением. — Зачем же ты с ним так? Он ведь твой брат.
Зеленые глазища вмиг наполнились слезами.
— Брат, — всхлипнула она. — Такой вот брат… Всё ему. Всегда. А у меня… вот.
Неделю назад я кинулась бы её утешать, а то и сама расплакалась бы, просто из женской солидарности, но за эту неделю слишком многое изменилось.
— Успокойся, — порывшись в сумочке, я достала бумажные салфетки и протянула ей одну. Посмотрела на следившего за нами издали Сокола и чуть заметно покачала головой: не подходи, сама разберусь. — Рассказывай.
— Это осенью было. В октябре, кажется… Я же не думала, Насть, я, правда, не думала! А тут женщина какая‑то на улице подошла. Не цыганка. Обычная такая. Одета прилично. Говорит: «Порча на тебе». Я в такое вообще не верю, а она прицепилась и давай рассказывать. Всё, как есть, Насть, я б её иначе и слушать не стала. И про развод, и про работу, и про Максимку, он тогда болел сильно… Сказала… Сказала, что проклятая я. Из‑за Серёжки. Что ему вся удача досталась, а мне — ничего. А скоро он, мол, женится, из дома уйдёт, и всё, останемся мы с Максиком ни с чем. А Серый тогда правда с Алёнкой… Ну была там одна…
— Дальше, — поторопила я хмуро.
— Короче, говорит, женится он, уедет, деньги давать перестанет… А мне как жить, Настя? У меня же ребёнок!
Малыш подошёл и стал рядом, с тревогой поглядывая то на Светлану, то на злую тётку, доведшую маму до слез. Глазёнки у него были чёрные–чёрные — в дядю.
— Дала она мне одну штуку… Как будто обложка какая‑то, кожаная вроде. Сказала, что нужно немного Сережкиной крови в середину капнуть и верёвочкой такой специальной завязать, и ко мне немножко удачи от него перейдёт, и сам он уже никуда не денется и помогать нам будет. А он дня через три как раз порезался. Сам порезался, я и не делала ничего! Только кусочек бинтика с кровью потом в эту обложку завернула, завязала… И вроде подействовало: он на следующий день мне денег дал, ну, на разное там, Максику сладостей накупил…
— А раньше он что, не давал ни разу? — прорвало меня. — И конфет племяннику не покупал? Да ты же со школы у него на шее сидишь! Он для тебя по полгода на севере горбатился! Для тебя и для Максика твоего!
Светка испуганно сжалась, а Максимка вдруг разревелся, уткнувшись ей в колени, и мне стало стыдно: хотела ведь спокойно поговорить.
— Где эта обложка?
— Дома…
Она подхватила сына на руки, и тот притих, прижавшись к её груди.
— Она должна была быть у Серого всё это время.
— И была, — Светлана опустила глаза. — Она тоненькая, я её в сумку, с которой он на буровую ездил, вшила, в днище. А потом случилось всё это… Насть, скажи, это же не из‑за меня? Ну не из‑за меня же?
— Нет, не из‑за тебя, — выдавила я. — Просто… Нельзя из других удачу силой тянуть. У Серёжи теперь голова болит, и спит он плохо.
Она вздохнула с облегчением и, кажется, даже улыбнулась.
— Я думала, вдруг из‑за неё всё. Когда Серёжка приехал, первым делом эту дрянь вытащила, только выкинуть побоялась. Спрятала у себя, подальше, чтобы Макс не нашёл. Может, её сжечь надо?
— Не надо. Мне отдай, я сама разберусь.
— А ты сможешь? Правда?
— Смогу.
Или я не ведьма в седьмом поколении?
Я не хотела подниматься с ней в квартиру, чтобы не попадаться на глаза тёте Вере и не тревожить её лишний раз, но Света сказала, что мать сейчас на процедурах в водолечебнице.
Дома Светлана первым делом умыла зарёванного, но уже успокоившегося сына и усадила его перед телевизором, включив какой‑то детский канал. Пока я с ужасом смотрела на порождённых забугорной анимацией уродцев, с тоской вспоминая кота Леопольда, она сходила в свою комнату и принесла небольшой бумажный свёрток. Надорвав старую газету, я увидела уголок кожаной обложки.
— Насть, — робко обратилась она ко мне уже в прихожей. — А ты… Ты можешь и с меня порчу снять?
— Да нет на тебе никакой порчи, — отмахнулась я. — Дури только много.
На площадке топтался мужичок в засаленной робе с пластиковым чемоданчиком ремонтника.
— О, хозяюшка! — обрадовался он открывшей дверь Светке. — «Горгаз», плановая проверка.
— Какая проверка?
— Как какая? Объявление вторую неделю на подъезде висит! Вентиля в порядке? Запаха нет?
Размахивая какой‑то бумажкой, он уверенно направился в квартиру, продолжая нести какую‑то чушь про вентили и вентиляцию, а я пошла к лифту.
Дверь распахнулась до того, как я успела нажать кнопку вызова.
— Достала? — Сокол протянул руку.
— Да, — я отдала ему свёрток. — А это был судья? И что… Господи, там же ребёнок!
— Спокойно, — встряхнул меня за плечи тёмный. — Ничего страшного не произойдёт, ни со Светой, ни с её сыном. Мальчик и не заметит.
— А она?
— Всё зависит от приговора. Максимум, что ей грозит — Страж свяжет нити силы, и она уже не сможет ею воспользоваться, ни случайно, ни специально. Думаю, это будет правильно. А память он ей сотрёт в любом случае, в том числе и о том, как она использовала ключ.
Вот и хорошо. Светка дура, конечно, но незачем ей до конца жизни страдать от угрызений совести. Ведь страдала же — по глазам видно. А Серёжке обо всем этом знать тем более не стоит.
— Прогуляемся? — предложил колдун.
Сюда мы приехали на машине светлых, она и сейчас ждала нас с другой стороны дома. Да и бродить по городу в самый солнцепёк не очень хотелось. Но Сокол — не романтичный юноша, чтобы без весомых причин предлагать подобные прогулки.
— Не хочу везти ключ на квартиру, — пояснил он. — И не хочу, чтобы люди Антона, точнее — Ле Бона, знали, где я его спрячу.
М–да, влипла ты по самое некуда, Настя. Вот уже и их темнейшество посвящает в свои коварные планы.
— Помощь мне не помешает, Ася. А после Сергея ты — самое заинтересованное лицо в этой истории.
— Я думала, если ты кого и попросишь о помощи, так это Натали.
— Правильно думала. Но с другой стороны, никому, кроме Наташки я не могу доверить охрану твоего приятеля. Так что…
— Прогуляемся, — усмехнулась я. Поняла уже, не дура. — И как от «хвоста» уходить будем?
