Жаркий душный день перешел в теплую, без малейшего дуновения, звездную ночь, и даже луна, словно сморенная, тусклым полукругом висела у самой кромки темного, сливающегося с чернотой ночи моря. Совсем рядом, за полосой дачных построек, прогремел трамвай. Монгол остановился, раздумывая, стоит ли идти пешком, но решил не испытывать судьбу и зашагал вдоль кромки ленивого, без единого всплеска моря.
Квартира Лисицкой находилась в новом жилмассиве, который вытянулся вдоль берега моря, в стороне от городского центра. Почти не встречая прохожих, совершенно успокоенный, Монгол добрался до дома, где жила Ирина, и вдруг почувствовал, что не сможет вот так же спокойно войти к ней. Опять, как в дачной духоте, забилось сердце. Он остановился, не дойдя до нужного подъезда метров десять, облизнул ссохшиеся губы. Страшно захотелось пить, и он с какой-то жгучей тоской вспомнил об оставленной в холодильнике банке с водой. От этого стало еще хуже, в груди тяжелой волной разлилась злоба на себя, Ирину, он выругался сквозь зубы и решительно толкнул входную дверь.
Лифта внизу не было, и он, чувствуя, что не в силах ждать его, стремительно взбежал на третий этаж, остановился около обитой коричневым дерматином двери с маленьким отверстием для глазка. Широко раздувая ноздри, почти со свистом втянул в себя воздух, выдохнул и едва коснулся пальцем кнопки звонка…
Вот уже вторую педелю в Одессе стояла дикая, изнуряющая жара. Пожухли тяжелые кроны платанов, завяли листья белой акации и сникли даже привычные к южному солнцу каштаны.
Нина Степановна Гридунова, прячась в тени деревьев, медленно шла по безлюдному Приморскому бульвару и пыталась сопоставить два события: контрабанда на «Крыме» и побег Монгола из колонии.
Валентин Приходько, который плавал барменом на пассажирском суперлайнере «Советская Прибалтика», совершавшем круизные рейсы по Средиземному морю, попался два года назад на перепродаже золота. Правда, попался не он сам, а зубной техник из Батуми Шота Мдивани, который и указал на него как на одного из поставщиков «левого» золота.
Из показаний Мдивани довольно-таки ясно следовало: за Монголом стоял еще кто-то, на кого он работал. Однако Приходько причастность еще кого-либо к этому делу категорически отрицал, заявляя, что золото приобретено им лично, а та блондинка, что сидела с ним в ресторане, — случайная батумская знакомая и адреса ее он не знает. Эта легенда была шита белыми нитками. Нина Степановна выявила всех блондинистых подруг и подружек Валентина Приходько, их фотографии представили на опознание Мдивани, но… посетительницы ресторана «Аджарети» среди них не оказалось.
Раздумывая обо всем этом, Гридунова незаметно для себя прошла тенистый, засаженный огромными платанами Приморский бульвар и вышла к памятнику Ришелье. Как и все одесситы, она любила это место. Отсюда от края до края виден порт, к причалам которого прижались огромные суда, а над ними, словно вытянутые шеи гигантских жирафов, простерлись стальные стрелы кранов.
Нина Степановна постояла под платаном, не решаясь шагнуть на раскаленную лестницу, каскадами спускавшуюся к пассажирскому порту. Обычно многолюдная, сейчас она была пустынна. Нина Степановна, решившись, почти пробежала лестницу, по инерции проскочила дорогу и, уже взойдя на виадук, который вел к пассажирскому пирсу, остановилась, пытаясь отдышаться.
Внизу прогрохотал тепловоз, подталкивая товарные вагоны к раскрытому настежь зеву объемистого трюма «Академика Туполева». Рядом, ошвартованный к причальной стенке толстенными капроновыми канатами, неподвижный, как огромный сухогруз, «Николай Полетаев». На акватории порта, словно муравьи, сновали пассажирские трамвайчики, черные, обвешанные резиновыми кранцами буксиры. Рядом со всем этим гомонящим, снующим, лязгающим портовым миром, даже не прикасающийся белоснежным бортом к пирсу, словно опасающийся испачкаться, стоял красавец «Крым». Его выскобленные, ухоженные палубы поражали чистотой и великолепием. На шлюпбалках покоились объемистые шлюпки, обведенные красной полосой по ватерлинии. Всю эту красоту дополняли разноцветные флажки, поднятые на высоту топовых огней. И не хотелось верить, что при такой красоте кем-то могут твориться черные дела.
Когда лаборатория дала точный анализ контрабандного золота и Москва выявила его аналогичность с теми слитками, что были куплены зубным техником из Батуми, в областном управлении внутренних дел облегченно вздохнули: вроде бы наконец-то обнаружился затерявшийся след, который вел к компаньону Монгола. Вариант мог быть единственным: «хозяин», почуяв неладное, перешел с «Советской Прибалтики» на «Крым». Оперативники уже потирали руки в предвкушении такой удачи, как вдруг… Отдел кадров пароходства в затребованной справке сообщил, что за последние два года ни единого перехода с «Советской Прибалтики» на «Крым» отмечено не было.
Нина Степановна подошла к трапу, окликнула задремавшего было вахтенного. Тот встрепенулся, нехотя подошел к Гридуновой:
— Я вас слушаю.
— Мне бы товарища Федотова повидать.
Вахтенный, каким-то образом почуяв перед собой начальство, одернул рубашку, подтянулся, сказал уже иным тоном:
— Как о вас доложить?
— Скажите, что Гридунова ждет. Он в курсе.
Разговор с Федотовым обещал быть трудным и неприятным — предстояло бросить тень на людей, точнее, на конкретного, может быть, и ни в чем не повинного человека.
— Вилен Александрович, простите, что потревожила вас, но мы вынуждены обратиться к вам за помощью… — Она замялась, заготовленные было слова вылетели из головы.
— Слушаю вас, — подчеркнуто сухо сказал Федотов и, открыв дверь своей каюты, пригласил: — Проходите, пожалуйста. Кофе, воды? — спросил он, когда Нина Степановна села в глубокое, удобное кресло.
— Если можно, воды. Что-то душно очень, — словно оправдываясь, сказала она и тут же спросила: — Вилен Александрович, хотелось бы навести справки об одной вашей работнице. Вы хорошо знаете Лисицкую?
— Ирину Михайловну?! — Федотов удивленно поднял брови, вопросительно посмотрел на Гридунову. — Хорошо — это не то слово. Она уже несколько лет плавает у нас директором ресторана и за все это время не имела по работе ни одного нарекания. А что? У вас есть… — Он не докончил фразы и сел напротив Гридуновой.
— Нет, нет, упаси бог! — всплеснула руками Нина Степановна. — Просто… Буду с вами откровенна, Вилен Александрович, и надеюсь на вашу помощь. — Она отпила глоток воды, сказала полувопросительно: — По всей вероятности, вы слышали, как два года назад был осужден за валютную операцию бармен «Советской Прибалтики» Валентин Приходько?
