увидел, как из земли стали вылезать, словно ранней весной пробивающиеся травы. Только то были не травы, а еле видимые тонко-прозрачные, светящиеся паутинки, поднявшись над станом они зазвенели и начали переплетаться между собой образовав сквозистый, кружевной шатер который едва, едва засветился в ночи. Керк резво наклонился к земле и начал рыскать по ней рукой, стараясь найти там камень или кусок земли, и вскоре нащупав, что-то твердое, поднял да осмотрел предмет. В руке он сжимал небольшой камень. Немедля наследник размашисто размахнулся и кинул камень в созданный им щит. Тот быстро миновав короткий промежуток, ударился об шатер да отскочил в сторону, упав на землицу, а сам щит вдруг пошел едва видимыми волнами, заколыхался весь, и зазвенел, точно битая посуда. Теперь Керк был спокоен, окруженные таким мощным щитом отец, брат и воины проспят до следующего вечера и никто их не потревожит.
Наследник еще раз посмотрел на ярко-пылающие костры, и, развернувшись, двинул свою поступь к лесу. Он шел по направлению к высоким деревьям, каждую минуту спотыкаясь о ямы и водомоины. Приходилось идти не спеша, так как в темноте дорогу не было видно, очередной раз нога попала в яму, вытаскивая ее из нее Керк, оперся рукой о землю, и нащупала на ней ветку. Юноша поднял ее с земли, осмотрел, да несильно дунул на ветку, и, представив ее факелом, зашептал заговор. Лишь сказал последнее слово заговора Керк, ветка стала покрываться маленькими лазурными капельками, каковые, будто выбегали прямо из его ладони. Еще мгновение и уже вся ветка была покрыта этими капельками, устремившимися вверх к верхушке ветки, а когда они все достигли макушки, то враз сложились в единое целое, словно светящийся вытянутый овал и мигнули раз, другой, вспыхнули, но уже не лазурным светом, а, как и положено ярко-красным. Теперь в руках у наследника был факел, и сразу стало легче идти. Освещая им дорогу, он даже прибавил шагу, и пошел быстрее, все время, думая об Эрихе.
Всю обратную дорогу, от Старого Дуба, до стана Керк обдумывал заговор, который сможет вывести брата из леса, вот только он не знал, сможет ли он создать и воплотить то, что задумал. Немного погодя наследник приблизился почти вплотную к лесу, и узрел впереди очертания деревьев. Затушив факел, юноша воткнул ветку в землю, и, оглянувшись на далекий стан, где как маленькие светлячки поблескивали костры, еще раз обвел его внимательным взором, проверяя все ли там мирно.
Керк закрыл глаза, глубоко вздохнул, вспомнил свежий лесной ветерок обдувающий теплом лицо, запах опавшей листвы и стал прислушиваться к себе. Вот четко и монотонно стучит сердце, бежит по венам красная кровь, которая как полноводная река омывает все его цельное существо. Наследник чувствует свои ноги, руки, голову, глубоко вдыхая, ощущает свои легкие, каждая частичка тела проснулась в нем, напряглась и в этом напряжении застыла, ожидая чего-то. Теперь Керк заглянул в свое бессмертное духовное существо, в свою душу. Она находилась в груди, вблизи сердца чистым лазурным светом светилась та внутри него. Душа посмотрела на наследника и встрепенулась, словно птица, пойманная в силки. А Керк прошептал ей, успокаивая: « Мы с тобой едины, ты и я, созданы, чтобы жить вместе, созданы, чтобы творить вместе». И как только душа легко в знак согласия качнула головой, наследник зашептал заговор: « На высокой Рипейской горе Березань, стоит и растет береза Солнечный свет. Та береза коренья тянет вверх, а ветвями за землю держится. О, великий ДажьБог, внук Бога Сварога, сын Бога Перуна, прародитель восурского племени. Из тебя я вышел, в тебя я войду. Вынь душу мою из моего тела, и по стволу березы направь душу мою на поиски брата Эриха, который есть единокровный мой брат, который есть мои ветви, который есть моя крона. Да, найду его, да, выведу его из Сумрачного леса, да вернусь обратно в тело свое. Слово мое крепко, крепче силы и сна богатырского».
Керк замолчал, пытаясь понять, подействовал ли заговор, и заметил, что смотрит он в лес и как бы покачивается на ветру. Наследник поднял руку и увидел очертания ее в легкой, прозрачной лазури, он посмотрел на вторую руку и сызнова узрел лишь ее очертания в прозрачной лазури, такими же еле очерченными и лазурно прозрачными были ноги и тело юноши. А затем рассмотрел наследник, что он вовсе и не стоит на земле, а парит в воздухе, обернувшись, он и вовсе увидел себя со стороны. Тот другой Керк стоял на земле с закрытыми глазами и тяжело дышал, из груди того юноши выходила тонкая лазурная нить, вроде толстой паутины и крепилась к душе, прочно связывая их между собой. И тогда наследник понял, что заговор действует, что душа его покинула тело, и теперь может отправляться на поиски брата. И тотчас душа Керка развернулась к лесу да стремительно полетела вперед.
Наследник летел не высоко, но очень быстро, едва касаясь верхушек деревьев, не причиняя, ни себе, ни им никакого вреда. Он внимательно разглядывал все деревья, мимо которых пролетал, иногда опускаясь вниз и заглядывая в расщелины дубов, старясь не пропустить ничего значимого. Керк пролетел уже довольно много, когда внезапно заметил впереди над одним из деревьев еле видимый легкий туман, он догадался, что эту дымку оставила Баба Яга, чтобы помочь ему. Стремительно приблизившись к колыхающемуся туману наследник осмотрел само дерево. То был большой дуб с расщелиной в середине. Опустившись к расщелине юноша заглянул вовнутрь. Дупло было дюже глубокое и темное. И тогда легонько приоткрыв рот Керк, выпустил из себя пузырь прозрачного, светящегося света. Пузырь стал опускаться на дно расщелины неторопливо переворачиваясь в полете, кружась точно снежинки зимой, а когда достиг дна, упал на Эриха да рассыпался на сотни маленьких огоньков, и в тот же миг в дупле стало светло. Наследник посмотрел на спящего брата, и улыбнулся… тот лежал на дне, свернувшись калачиком, и спал. Его кафтан был изорван, кожа лица местами окарябана и измазана в грязи. Порой Эрих порывчато вздрагивал всем телом и тихонько стонал, и тогда на лице его попеременно отражалась то обида, то боль, то страдания. Брат внезапно выпячивал губы, вперед, превращаясь в маленького расстроенного мальчика, а то вдруг кривился, подергивался, и тогда казалось, что он вот-вот заплачет. Керк еще миг разглядывал брата, а после принялся будить:
– Эрих, Эрих, проснись, пробудись! – позвал он его.
Брат проснулся не сразу, а когда наконец-то открыл глаза и увидел Керка, то громко закричал, да
