Ох, уж природу таких вот взглядов она чувствовала позвоночником! А что, хоть какое-то разнообразие в тоскливых тюремных буднях…
Залеский не появлялся, но люди от него приходили. И приходили не пустыми: вначале объявились те три чемодана, что наполнили Вик с Басом. Потом канистры стали прибывать с небывалой скоростью — по две-три в день. На вчерашний вечер в углу комнаты выстроились в ряд десять канистр. Пять тысяч лет витакса!
Это был уже не стартовый капитал, это был прямой билет в мир бессмертных. И Софья заказала ужин. На двоих. С хорошим сухим вином и свечами.
— Мы пять дней живем бок о бок, Эдик. Давай хоть раз поужинаем по-человечески.
Эдик кивнул. Эдик улыбнулся — давай поужинаем, это так невинно…
Обстановку Софья создала почти интимную. Именно «почти» — поспешишь, людей насмешишь. Оделась так, что кое-чего еще не видно, но фантазию уже будоражит. Она всегда это умела — подвести к самой грани и… — не так скоро, дорогой, дай мне чуть-чуть времени… Под вино и легкие закуски пошел легкий, чуть хмельной разговор. И улучила момент — спросила про планы, виды на жизнь, надежды и мечты. А после аккуратно и ненавязчиво перешла к десяти заветным чемоданам.
— Ты представь себе, Эд, — так она стала называть его с начала ужина, — какое будущее можно построить на этой куче денег! Мир распахнется перед тобой! Вот скажи, просто интересно, сколько тебе нужно времени, чтоб заработать столько денег на службе у Залеского? И как бы ты их потратил?
Эд смеялся, корчил задумчивые рожицы, пытался что-то высчитывать, не забывая заглядывать в декольте. Все в шутку, конечно же. Софья не мешала: ни смеяться, ни заглядывать. Софья тоже перечисляла, куда бы она вложила такой капитал, и тоже шутила. И только потом с горечью добавила:
— А ведь там большая часть витакса — моя. Да-да, не удивляйся, Эдик. Моя была идея, да и исполнение тоже. И люди были мои. А теперь этот прохвост приберет все к своим рукам. Хорошо, если кинет какие-нибудь крохи… А то вовсе пристукнет. Зачем ему рядом женщина, которая сделала его богатым? Живое напоминание…
Эдик оказался мальчиком сообразительным, сразу понял, что шутки кончились.
— Нам не уйти с таким куском, Соня, — так стал он называть ее после второго бокала вина. — У Залеского длинные руки: достанет и заберет чемоданы вместе с нашими головами.
— Еще вчера я думала так же. А позавчера и помыслить не могла ни о чем подобном. Но сегодня… У Залеского сейчас очень трудные времена, ему бы самому ноги унести.
— И откуда информация? — насмешливо спросил Эдик. — Ты ж тут в полной изоляции.
— В изоляции, — согласилась Софья, — но не в такой уж полной. Это ведь мое гнездышко, я сама его обустраивала. Кое-что предусмотрела…
— Ты хочешь сказать?.. — поразился собеседник.
— Да, — кивнула Софья, — маленькая щелочка во внешний мир у меня осталась.
Она блефовала. Нещадно врала, рассчитывая лишь на свое обаяние и фактор внезапности. Еще — на умение убеждать мужчин.
— Да! Да, Эд! — Она кинулась к нему, обвила шею руками, выдохнула жарко и сладко, прямо в лицо: — Я знаю, что говорю! У нас совсем мало времени, но если сейчас — прямо сейчас! — мы прихватим эти чемоданчики и скроемся, никто нас не найдет! У меня есть документы. Мы сможем покинуть страну. Ты представляешь, как мы заживем — только ты и я!
— У меня здесь мать… — пролепетал охранник.
— К черту! У меня здесь прошла вся жизнь, и что из того? Когда-то нужно принимать решения — такие, которые меняют судьбу! Твою маму мы сможем забрать позже, это не проблема. Ну?! Ну же — решайся! У тебя есть машина?..
— У меня есть машина, Сони, — послышался от двери насмешливый знакомый голос.
Они отпрянули друг от друга, будто школьники, застигнутые строгим учителем за чем-то постыдным. В дверях стоял Залеский.
— Даже фургон, — продолжал полковник, входя в комнату. У двери остались стоять истуканами двое крепких ребят в беретах. — Десять конденсаторов длительного хранения не такой маленький груз, тут нужен транспорт посолиднее. А вы неплохо проводите время, ребята. Вино, хорошие закуски. И планы! — конечно, грандиозные планы от госпожи Станкевич! Эдик, ты проникся?
На охранника было жалко смотреть.
— К сожалению, у меня совершенно нет времени. — Залеский стал серьезным. — Мальчики, начинайте носить конденсаторы в машину.
«Береты» опрометью бросились выполнять приказание, а командир повернулся к Эдуарду:
— Ты только что предал меня, парень. По себе знаю, эта стерва умеет уговаривать, но ты меня предал. А что делают с предателями?
Эдик съеживался на глазах, будто из него разом выпускали весь витакс вместе с воздухом.
— Ладно, не трясись, пока я тебя убивать не буду, — закончил Залеский. — Послужи пока. Когда погрузим конденсаторы, уберешь этих двоих. Быстро и тихо. И сядешь за руль. Может, еще заслужишь место рядом со мной. Преданностью! — он поднял палец вверх, — только преданностью!
Охранник быстро-быстро закивал головой, начал сползать со стула, а полковник уже смотрел на Софью:
— И все-таки ты ехидна, Сони! Никогда нельзя ни положиться на тебя, ни оставить без присмотра. Стоит отвернуться, и раз! — у собственных губ обнаруживаешь бокал с отравленным коньяком! Или что вы там сегодня пьете…
Софья смотрела на Залеского с ненавистью. Страха не было, паники не было, ничего уже не было. Только ненависть.
— Такой ты мне нравишься даже больше, девочка, — хмыкнул то ли безопасник, то ли бандит. — Но вот тебя я, пожалуй, с собой не возьму. Сыт я твоими выкрутасами по горло. Вокруг полно красивых женщин, и все они покупаются за деньги или витакс. Дело лишь в цене…
— Позвольте с вами не согласиться, господин Залеский, — вдруг раздалось от дверей.
Все обернулись одним движением: спутанные, давно не чесаные волосы, стянутые ремешком, грубоватое, но по-своему красивое лицо с резкими чертами, клепаная «косуха» и ботинки с высокими берцами.
— На мой взгляд, каждая человеческая жизнь не имеет цены. Если не брать в расчет витакс, конечно…
— Гром! — взвизгнул Залеский. — Нет! Тебя сейчас не должно быть здесь!
— Почему? — удивился главарь Неукротимых. — Потому что спецназ штурмует Змеиный остров? С применением авиации и тяжелой техники. Да, сейчас там все объято пламенем. И я, стало быть, должен гореть вместе с развалинами судоремонтного завода?
— Ты должен гореть в аду! — вырвалось у Залеского. — Ты уже пару часов как должен валяться дохлый в компании своих головорезов!
Словно в ответ на его слова за спиной Грома появились здоровенный молодец, по глаза заросший щетиной, и жилистый мужик с мрачным лицом. Эдик, словно проснувшись, дернулся, и тут же грохнул выстрел. Охранника отбросило на сервант, тело медленно сползло, оставляя на полировке темный след.
