полились у него из глаз. Анна смеялась над мужем, но у самой от радости тоже блестели глаза. Она не ожидала, что рождение сына так сильно может растрогать мужа. Для неё это было очередное откровение. Опять любимый человек удивлял её своей чувственностью и человечностью.
Бурцев видел, что лежащие в палате вместе с Анной женщины тоже смотрят на него и улыбаются с пониманием появлению нескрываемых слез счастья у молодого отца, что Валерий невольно демонстрировал, ни на кого не обращая внимания. Бурцев никого не стеснялся, а стоял в радостном оцепенении. Валерий в эту минуту напоминал неразумного блаженного. Бурцев видел, что в палату пришли нянечки забирать малышей у матерей после кормления. Анна улыбаясь махнула мужу, чтобы он уезжал, а он, распираемый свалившимся на него счастьем, находился как будто в бессознательном состоянии. Валерий спрыгнул с машины и поехал. Он ехал и не понимал, куда он движется. Он был сильно удивлён тем, что сын с рождения так похож на него. Бурцев был убеждён, что появившийся на свет ребёнок не похож ни на кого из родителей, и только со временем начинают появляться черты схожие с чертами родителей. А его сегодня утром родившийся сын имел явно его высокий и выпирающий лоб. Бурцев невольно почувствовал огромную нежность к рождённому родному существу и готов был сделать все, что только можно, ради того, чтобы его ребёнок не знал нужды и болезней. Через час Валерий осознал, что не может сегодня работать. Он решил весь день посвятить жене в роддоме. Первым делом Валерий поехал домой к матери. Бабушка уже все знала. Ей по телефону первыми о рождении внука рассказали родители Анны. Теперь Августа Алексеевна позвонила родителям снохи и сказала, что Валерий в обед может всех свозить в роддом на свидание. В обед опять будет кормление малышей, и Анна всем покажет сына в окно.
К полудню Бурцев собрал всех родителей и повез на первые смотрины внука. Бросив маленький камушек в окно, Валерий с родителями стали ждать появления Анны. Первая выглянула незнакомая с пухлыми щеками молодая мама и, узнав Бурцева, позвала Анну. Появилась Анна, она улыбалась и показывала жестом, что через несколько минут принесут детей кормить. Родители радостные и взволнованные махали ей руками. Некоторое время спустя, Анна, как утром перед Бурцевым, выставила сына напоказ. Теперь ребёнок не спал, а смотрел своими большими серыми глазами в окно и иногда моргал от яркого света дня, ничего не понимая. Потом Анна опять ушла и вернулась без сына. Она приложила записку к стеклу, из которой следовало, что через два дня их обещают выписать. Через десять минут Анна махнула всем, чтобы уезжали. Послав всем воздушные поцелуи, она ушла, а Валерий повез всех по домам. Только за час до пересмены Валерий смог поработать и повозить пассажиров, и все люди ему казались добрыми. Бурцев всем пытался давать сдачу, но клиенты, словно по сговору, оставляли ему приличные чаевые. Перед самой поездкой за сменщиком Валерий заехал в ресторан и уговорил официантку продать ему три бутылки коньяка, чтобы в гараже обмыть с друзьями рождение сына. Валерий решил, что много пить не станет, чтобы случайно чего-нибудь на радостях не натворить.
Сабитов, Федченко и Адамов умышленно работали на разных машинах, чтобы иметь возможность отдыхать и работать в одно время. Когда Валерий заехал со сменщиком на час раньше, чтобы за этот час распить с друзьями коньяк и не отнимать рабочее время напарника, то три друга были уже в гараже.
– Адам! У меня родился сын! – крикнул Бурцев радостно.
– Вот это да! Не бракодел оказался! Водки свежей купил?!
– Купил коньяка!
– Это ещё лучше! Сын того стоит! Наливай! Сейчас хохол с татарином подойдут! Ушли выручку сдавать! В твоей машине будем пить или в нашей?
– В моей! Я на час раньше заехал, поэтому Смирнов подождёт. Ему по графику ещё рано выезжать. Я поехал за ремонтный бокс. Приходите туда! Там нас никто не увидит!
– Давай! А закуски взял?!
– А как же?! Конечно!
– Ну всё, иди! Раскладывай пока все в багажнике, а мы через пять минут подойдём! – сказал Адамов и понёс путёвку с выручкой в диспетчерскую. Через несколько минут три друга с улыбками на лице подошли к машине Бурцева, которая стояла с открытыми дверями, капотом и багажником.
– Сразу видно, что машина к «бухаре» готова! – крикнул, не доходя несколько метров Федченко.
– Сало Сабитову на закуску купил? – спросил с серьёзным лицом Адамов, и все, включая Сабитова, засмеялись.
– Нет! Зачем нам сало?! По такому случаю я купил не только цыплят, но на базар заехал за бужениной домашней.
– Огурцов солёных под коньяк взял? – пришла очередь шутить Сабитову. – А то Адамов любит коньяк солёными огурцами закусывать.
– Нет. Огурцов не брал, а вот груш мягких купил! – сказал Бурцев и невольно вспомнил, как закусывала сочными грушами коньяк Зоя, его первая жертва.
– Вот пристали к парню! На халяву пришли выпить, да ещё закуски каждый своей требует! – в тон общему шуточному разговору добавил Федченко.
– Когда Аннушка у тебя родила? – спросил Адамов.
– В три часа утра сегодня! Я уже сына видел в окно! – ответил Бурцев.
– Как назовёшь сына? – спросил Сабитов.
– Пока не знаю, – ответил Бурцев, открывая первую бутылку коньяка. – Ну, что? Как всегда? Каждый наливает себе сам и сколько хочет? Стакан один! Федченко, начинай!
– Конечно! Каждый наливает себе сам, – сказал Федченко и по традиции налил себе первому. Он вновь, как всегда, наполнил стакан армянским коньяком по самую кромку и перед тем, как выпить, сказал: – За твоего сына, Бурцев! – В течение трёх секунд вся жидкость была вылита в рот и сделано одно глотательное движение.
– Ну, хохол, ты нас всех скоро в гроб загонишь! Я с Сабитовым, глядя на тебя, стал пить такими же страшными дозами!
– А чё там мучиться и пить по пятьдесят грамм. Мёртвого тянуть… – ответил Федченко, закуривая свою любимую ярославскую «Приму» с поперечными кольцами, едва заметными на сигаретной бумаге.
– Я купил вам покурить «Космос». Вот, Федченко, кури, – и Бурцев бросил новую тёмно-синюю пачку сигарет на видное место в багажнике.
– Нет. Лучше «Примы» ярославской нет ничего, – ответил Федченко.
– Давай, Адам! Не держи посуду! – крикнул Сабитов, и Адамов налил себе тоже полный стакан. Бурцев распечатал вторую бутылку.
– За наследника твоего, Бурцев! Дай Бог ему удачи и счастья в жизни! Чтобы он грома не боялся и корень у него всегда был бы твёрдым! – сказал Адамов и тоже быстро выпил все до дна. Поставив стакан в багажник, он взял куриную ножку и стал с аппетитом есть. Его красные губы заблестели от жира, и было видно, что человек получает истинное наслаждение от выпивки и закуски. Сабитов налил тоже полный стакан и приготовился пить.
– Бурцев, за здоровье твоего сына! – сказал Сабитов и начал медленно пить коньяк. Адамов и Федченко отвернулись, чтобы не видеть, как Сабитов цедит маленькими глоточками. Через минуту Сабитов поставил пустой стакан в багажник и приложил руку тыльной стороной ладони к губам. Затем Сабитов взял буженину и начал с удовольствием закусывать.
– Какой вес у парня? – спросил Адамов у Бурцева.
– Четыре двести!
– Не зря Федченко тогда на свадьбе сказал, что у Аннушки жопа большая, значит, дети крупные будут, – сказал Адамов, и все заулыбались.
– Да, парень большой родился, – согласился Сабитов, а Бурцев стал себе наливать коньяк. Налив полстакана, Валерий вернул бутылку на дно багажника.
– Не позорься ты, Бурцев! – крикнул Адамов. – За своего сына и полстакана! Мы за твоего сына по полному выпили, а ты отец – и полстакана! – Два других друга понимали, что, несмотря на шуточное подзуживание, надо поддержать Адамова и настояли, чтобы Бурцев выпил полный стакан. Делать было нечего, и Валерий был вынужден долить ещё половину. Бурцев понимал, что попался на простой крючок, но спорить не стал, хотя никогда в жизни не пил за один приём столько много крепкого спиртного напитка. Валерий воспринимал своих коллег
