— Но как?! — я уже готова была расплакаться.
Артем увидев это, принялся объяснять мне генетику.
— Пока только достоверно можно сказать, что у тебя намного больше хромосом, чем у человека, — он погладил меня по щеке, — То есть твой генетический текст разбивается не на двадцать три молекулы ДНК, как у человека, а гораздо больше. Но их количество отлично от набора ситалита.
Внезапно, я вздрогнула от ощущения, что Тиль рад моей вновь нечеловеческой природе.
— Тиль?! — выдохнула я изумленно.
— Да? — парень развернулся ко мне, но на его лице я не нашла никаких тому доказательств.
— Ничего… — я закрыла глаза и попыталась успокоиться.
— Как только вернемся, мы продолжим исследования, — Артем попытался меня успокоить, — и обещаю, разберемся во всем.
— Всё, — Глеб заставил нас встрепенуться, — Пора выезжать. Быстро все собрались, встречаемся на парковке. Корэны ждать не будут.
Все двинулись к выходу, и когда мимо меня прошел Тиль, я снова ощутила его эмоции. Его сердце стремилось ко мне, он нуждался в моей любви. Тиль до сих пор очень трепетно ко мне относится. Я замерла, почти физически ощутив на себе его безответное чувство. Но еще сильнее меня напугало другое… Это была способность ситалита, многократно увеличенная и пугающая меня настолько, что я не решилась признаться в ней даже себе.
Варшава.
Как только мы прилетели в Польшу, сразу сняли номер в неприметном отеле.
— Здесь мало воздуха, — я не могла отдышаться и обмахивалась разноцветным буклетом. К тому же после посадки, у меня дико болела голова, и хотелось быстрее уложить ее на подушку.
— Да, не Hilton, конечно, — Глеб осмотрелся, — но вполне сгодится на пару часов.
Артем проводил меня до дивана.
— Кира, приляг, — он заботливо подложил валик мне под голову и сел рядом. — Глова болит или кружится?
— Все вместе, даже глаза режет, — я жалостливо прикрыла веки.
Профессор подошел ближе.
— Артем, ты, наверное, останься с Кирой. Вдруг ей станет хуже, а рядом никого не будет…
Артем кивнул:
— Я сам собирался вам сказать, — он положил руку мне на лоб и следом прикоснулся губами. — Не могу ее сейчас оставить.
Глеб усмехнулся:
— Вам сразу говорили, оставайтесь дома. В резиденции троих с головой хватит. Мы же не на войну… Пока.
Мужчины торопясь распрощались с нами и отправились к Корэнам.
— Девочка моя, ты что-нибудь хочешь? — Артем закрыл за ребятами дверь и вернулся ко мне.
Я сначала отрицательно покачала головой, но затем решила, что неплохо бы попить сока. Артем тут же бросился к холодильнику и возник передо мной со стаканом ананасового нектара.
— Чего-нибудь еще, моя госпожа?.. — Артем дурашливо склонился и посмотрел на меня покорным взглядом.
— Было бы неплохо, если бы ты попросил обезболивающее на reception, — я скривилась от очередного приступа тупой боли.
Артем тут же взял телефон, и попробовал связаться с обслуживанием номеров. Но телефон, как назло, не работал.
— Я спущусь, и попрошу сам. Так быстрее, — он нежно поцеловал меня в губы, и на мгновение задержал на мне взгляд, — Не скучай.
— Артем! — я остановила его почти на пороге, — Включи телевизор, здесь так тихо…
— Может, вздремнешь? — Артем с сомнением взял пульт, и включив музыкальный канал убавил звук почти до нуля. — Не мешает?
— Нет, спасибо, — ответила я сразу на оба вопроса, и развернулась к экрану, — Возвращайся быстрее.
— Одна минута и я снова рядом, — он улыбнулся и закрыл за собой дверь.
…«— Мы собрались, чтобы судить, а не выслушивать увлекательные истории!»
Чей-то резкий, женский голос пронзил мое сознание. Я подскочила с дивана и уронила на пол стакан с соком. Схватив пульт от телевизора, я выключила звук, но голос не пропал:
«— Артур, ты слишком много на себя берешь. Что это ты взялся менять законы природы?»
Да это же она про Профессора, Артур Леонидович — это он…
В подтверждение, я услышала и его спокойный, уверенный голос:
«— Зарая, ты ведь знаешь, Андрея не за что судить. Я так просто не отдам вам его».
Где-то далеко раздался истеричный смех.
Я упала в кресло, стоящее прямо передо мной, и закрыв глаза, попыталась сосредоточиться на голосах.
Вот это поворот: либо я сошла с ума и слышу то, чего нет, либо моему сознанию расстояние теперь не помеха…
Темнота под веками быстро сменилась трепещущим светом, и я оказалась в небольшом кабинете, где прямо передо мной находились Зарая и Ираминда.
Зарая была великолепна в своей непоколебимой женственности. Легкие, струящиеся полупрозрачные одежды, копна золотистых волос, идеальный овал лица и огромные черные глаза. Она сидела у камина и гладила обомлевшую сиамскую кошку.
Ираминда устроилась за письменным дубовым столом, в белой строгой рубашке и узких мужского покроя брюках. Ее светлые, почти пепельные короткие волосы были зачесаны назад и закреплены узким гребнем. Она скользнула холодными голубыми глазами по сидевшему на диване Профессору, и стоявшему рядом с ним Тилю.
— Кто ты такой, чтобы подвергать сомнению наше решение? — голос Ираминды был низким и несдержанным, — Ты даже не бессмертный…
Услышав это, Зарая подошла к Профессору и заглянула ему в глаза.
— Ираминда, милая… Может, мы подарим ему возможность говорить с нами на равных? — она плотоядно посмотрела на ауру Профессора, — А еще лучше, оставим у себя вот этого красавчика…
Зарая неожиданно схватила Тиля за руку и заставила его подойти ближе.
— …Да, ты много видел… Половину тысячелетия только и наблюдал. Останься. Будешь править с нами, у нас освободилось место советника.
— Нет! — задохнулась я, — Тиль!
Но меня никто не слышал. Тогда я попробовала схватить Тиля за руку, но моя ладонь прошла сквозь него.
Меня здесь нет… Мое тело осталось в кресле, в отеле… Я могу только слушать.
— Спасибо за приглашение, — спокойно ответил Тиль, — но ограничусь сегодняшним моим социальным положением. Я не стремлюсь к власти.
— Как знать… Как знать, — Зарая отпустила его и вернулась в кресло, согнав с него кошку.
— Что вы собираетесь делать с Андреем? — Профессор продолжил наступление. — Он ведь служил Ордену много лет, где же благодарность…
Ираминда холодно взглянула на Профессора.
— Мы собираемся восстановить справедливость. Андрей скоро станет тем, кем должен быть и вернется на службу. Его судьба быть ситалитом на службе Коренов. Никто и никогда не узнает, что несколько месяцев он был человечишкой. А затем будет суд.
