По согласию с условиями контракта Уиксу надлежит подписать данный документ и прибыть на авиабазу Хякури.
За обедом он сообщил об этом жене. Неожиданно вопрос о том, принять контракт или нет, Тина оставила на его усмотрение. Глядя в тарелку, она только вяло спросила о сумме командировочных. Уикс оцепенел с вилкой на весу — и ничего не ответил. Так, в молчании, они закончили трапезу.
С предчувствием какой-то внутренней утраты, три дня спустя, он летел на транспортнике «Геркулес». За кормой остались острова Идзу. Вместе с тем, вновь оказавшись над Японией в военном самолете, Уикс ощутил в себе целый набор чувств, раскаяние среди них присутствовало определенно.
«Геркулес» приземлился на Хякури, куда двумя днями раньше уже прибыли две американские эскадрильи. А назавтра командование штаба объявило о начале учений.
Пройдет время, Уикс изъездит почти все земли этой страны. Он часто будет задаваться вопросом о загадочном народе ни-хондзин, самоназванном так еще до эпохи сегуната. С точки зрения «нормального человека» японцы не совсем люди — настолько их культура непонятна. Или же, наоборот, они и есть те самые настоящие люди, если вдруг окажется, что их понимание природы вещей ближе всего к истинному. С другой стороны, синтоистское и буддийское представление об истине никаким боком не вписывается в «нормальное». В общем, где ни копни, всюду хитроумие. Такая морока с этими японцами.
Уикс полагал, будто понимает, что делает, когда по завершении учений на пять дней продлил срок командировки и купил билет на поезд до Мариоки.
Его тянуло к своему озеру.
В гражданской одежде, при одной дорожной сумке из Мариоки автобусом он добрался до деревни, где в свою военную бытность попал в плен. С тех пор она не выросла ни на двор. Жителей Фудо — так назывался этот поселок — также не стало больше. Некоторые из них узнали Уикса. Чем-то вроде священного предания о спустившемся с неба американском парашютисте осталось здесь событие, благодаря которому император и проведал, что в его империи существует Фудо, проведал — и, скорее всего, забыл опять.
Он, гражданин страны, спалившей ядерным огнем Хиросиму и Нагасаки, — кто он такой, чтобы его привечали здесь как гостя? Но Уикса не тронули, расправа над ним дорого бы обошлась в свете новых взаимоотношений США и Японии. Селяне лишь смотрели, долго смотрели в его удаляющуюся спину, пока он шел полем навстречу вздымающейся к небу громаде леса.
Почему-то Уикса вовсе не удивляло, что он помнит путь к озеру. Он поднимался и слышал знакомый хруст проминающихся под ногой сосновых игл. Как и прежде, откуда-то доносился голос кукушки.
Сердце забилось беспокойно, когда в деревьях он увидел необычный, чуть серебрящий воздух свет. Уикс двинулся прямо на него. Потом деревья кончились, и ему навстречу бросилась сверкающая водная ширь — просто Уикс и не заметил, что последние метры до озера он пробежал.
Жизнь есть промежуток времени, некое вместилище, которое мы наполняем какими-то событиями, удовольствиями или всего лишь продуктами своей деятельности. Счастлив тот, кто имеет полную свободу наполнять его чем заблагорассудится. Уикс стоял на берегу. Жизнь, вобравшая в себя праведность этого дикого края, казалась ему самой настоящей. Эта местность странным образом примиряла человеческий дух с непостижимым божеским смыслом.
Уикс глядел на воду. Там, на каменном дне, под толщей воды до сих пор покоится его самолет. Словно мертвый плезиозавр, лежит в непроницаемой тьме, сквозь разбитый фонарь свободно вплывают ему в кабину рыбы. Тычутся носом в приборную панель, движутся вниз к педалям газа, потом поднимаются к штурвалу, с которого свисает брелок с оловянной белочкой — талисман пилота Рэймонда Уикса. Тогда, спускаясь на парашюте, он очень сожалел, что забыл его в горящем «Лайтинге».
Уикс недолго побродил по берегу и зашел в лес. Неожиданно он наткнулся на сосну со своей меткой. Покопался у ее корней — тайник был пуст.
Он пустился в обход озера. Шел, открывая себя в каждой мелочи этого мира, в котором до сего дня был лишь однажды, но, казалось, всегда принадлежал только ему. Неизвестно, что было здесь до Уикса, но с его приходом значение каждой детали определенно стало другим. Он видел желтый промельк бабочки и стремительный извив змеи у ног, он пропускал через ладонь мягкую сосновую лапу — во всем чувствовалась какая-то щемящая неповторимость, именно та, которую дублированием форм уничтожала цивилизация. Несколько раз Уикс отдыхал, пристроившись под каким-нибудь деревом, лежал на спине с травинкой во рту и глядел в небо.
Через два дня рейсом Токио — Сан-Франциско Уикс вылетел в США.
Он вернулся домой ночью. На кухне в холодильнике нашлась бутылка виски. Налив полстакана, Уикс выглотал все до капли, потом вдребезги расшиб стакан об пол: у себя в комнате спал один сын, Тины дома не было.
Тале — маленький городок, и довольно скоро выяснилось, что зовут его Джо Багнер и преподает он историю в школе через две улицы. Их отношения с Тиной были уже на той стадии развития, когда они совершенно свободно обсуждали между собой недостатки Уикса. Кроме того, она сумела настроить против него сына. Парню шел уже семнадцатый год, он твердо стоял на той позиции относительно отца, на какую указала ему мать. Майк теперь старался избегать его общества, и даже купленный ему Уиксом мотоцикл ничуть их не сблизил.
Все чаще Уикс оставался дома один. У Тины постоянно появлялись причины проводить время непонятно где, не очень-то убедительные и словно бы наскоро придуманные. Майк до ночи пропадал в сомнительных компаниях, чьи кумиры штудируют Лобсанга и по подвалам накачиваются наркотиками. Никак нельзя было взять в толк, когда же он успел отбиться от рук. На будущий год Тина окончательно решила отдать его в военное училище. Что же, с такими кадрами за моральный облик армии можно быть спокойным.
В один дождливый вечер жена появилась в кабинете Уикса; решительно настроенная, она стояла и что-то искала по карманам плаща.
— Мне некогда сейчас говорить, — произнесла она, глядя поверх головы мужа, — меня ждут внизу.
— Ты уходишь к другому. — Уикс отложил газету.
Тина наконец достала пачку сигарет и закурила от зажигалки.
— Ты прямо угадываешь мысли.
— Не очень их у тебя много, можно и угадать. — Уикс приблизился к жене. От его пощечины она вскрикнула, и на мгновение на него глянула та прежняя, любящая Тина.
— Пожалуйста, извини, — только и сказала она — но тут же взяла себя в руки. — Раньше нужно было, это многое бы изменило, а теперь… уже нет. — Тина глубоко затянулась сигаретой. — Отойди, мне нужно собрать вещи.
