Мужик-то у неё на зависть всем деревенским бабам – и красавец, и удачливый охотник, и руки растут из нужного места. Да ещё ко всему прочему совсем не пьёт.
Как определила Настя, Степан за время своего отсутствия почти не изменился. Вот только осунулся весь да похудел. И ещё появилось у него какое-то синюшное пятно на шее, потемневшее со временем. На Настин взгляд, это было что-то вроде следа от крепкого засоса. Но что на самом деле, никто сказать не мог. На вопросы жены Степан только пожимал плечами. Весь его вид говорил: «Ничего я не знаю, ничего не помню, и, пожалуйста, ко мне не приставай».
Пришлось Насте со всем смириться и ждать лучших времён, когда у Степана в голове прояснится.
На работе сослуживцы поздравляли её с возвращением мужа, пожелали семейного счастья, ну а самые любопытные хотели знать больше.
– Да вот что ещё у меня, девки, случилось, – рассказывала Настя в перерыве. – Появилась у Степана какая-то подвеска на шее. Сделана она из белой кости, вроде как из мамонтовой. Вырезано там солнце с расходящимися лучами. Внешне ничего особенного. Работа, по-моему, кустарная. Резали её чем-то острым, но не резцом – качество совсем никудышное. Наши мужики режут намного лучше, вот Иннокентий, например. Есть у него и бор-машинка, и всякие дорогие резцы, поэтому и качество соответствующее. А тут всё сделано как топором, никакой изюминки я не увидела.
Женщины загалдели. И сам местный косторез, и его работы были знакомы всем. Многие носили вырезанные им украшения, у кого-то дома даже стояли замысловатые фигурки из кости. В деревне Иннокентий был в почёте.
Когда страсти поутихли, Настя снова стала рассказывать о своём Степане.
– Я вот что ещё, девки, вспомнила: висит эта подвеска на каком-то потёртом кожаном шнурке. Мне почему-то показалось, будто она долго болталась на чьей-то шее. Когда Стёпка спал, я этот шнурок хорошо рассмотрела. Как и сама подвеска, показался он мне непонятным. Я не поленилась, даже рассмотрела его в лупу. Шнурок сделан из толстой кожи, скрученной вроде верёвки. Внешне кожа похожа на сыромятную, но это не обычная сыромятина, а какая-то очень толстая. Сдаётся мне, девки, что эта подвеска очень древняя, а выглядит она так, будто вырезали её совсем недавно. Я такой никогда не видела. Спрашиваю у Степана, откуда она? Думала, может, вспомнит, а он по-прежнему молчит, и никаких просветов с его памятью я пока не вижу. Попросила у него эту подвеску, хотела сносить Иннокентию на показ, но мой мужик наотрез отказал. «Не твоя, – говорит, – и не тронь. Как-нибудь сам разберусь. И чтобы больше к ней не прикасалась».
Женщины снова зашумели, вспомнили своих мужей, не забыли и про соседских мужиков. В итоге все сошлись на том, что в последнее время мужики как с цепи сорвались. Что ни день, то какая-то новая блажь на них находит. Когда все угомонились, Настя продолжала:
– Раньше мой никогда таким не был, поласковей, что ли, был, а тут вот, из-за какой-то паршивой висюльки накинулся на меня, как цепной пёс. Прямо беда с ним!
Вечером тесть за бутылкой водки рассказывал Степану, сколько сил он потратил на его поиски. По кухне разносился ни с чем не сравнимый дух копчёной рыбы, пахло жареным мясом. Весь стол был заставлен, приготовленной Настей едой. На тарелке лежала отварная оленина и свежепосоленный омуль, здесь же стояли свои помидоры и огурцы, густые сливки.
– Я уже, Степан, откровенно говоря, потерял надежду на то, что мы тебя найдём живым, – рассказывал Слепцов. – Поднял весь народ и даже вертолёт подключил к поискам. Но, слава богу, всё обошлось. Правда, сам до сих пор не пойму: как ты потерялся, где ты был? Ну да ладно, раз говоришь, ничего не помнишь, значит, так надо. Главное – ты жив. А твоя семья, между прочим, натерпелась без тебя. Мы с матерью помогали, как могли, да разве заменишь детям отца. Им нужен только ты и никто другой. Так что береги себя. Теперь давай бери вожжи в свои руки и разбирайся со своими домочадцами. Только смотри, погоняй, да знай меру: не перестарайся.
Они выпили за его возвращение с того света, как сказал тесть, потом за здоровье его семьи и хозяйки этого дома. Не забыли и самого Слепцова.
– Ты уже, наверное, знаешь, – хорошо закусив, сказал тесть, – на том месте, где ты сломал нарту и пропал, мы нашли целого мамонта. Говорят, он был прекрасной сохранности. Да вот беда: прямо из-под носа увели его японцы. Где-то с неделю назад прилетели они на вертолёте, выкопали мамонта из земли – и были таковы. А мы, как всегда, остались с носом. Для меня это прямо трагедия, – чуть не заплакав, продолжал хорошо поддатый тесть. – Там наши мужики сидели и вот тебе на – проворонили. Говорят, будто бы японцы их упоили каким-то саке. Сейчас милиция ищет мамонта, только Сокрут говорит, мало фактов. Знаешь, им даже собака не помогла. На днях вот приезжал следователь из города. Между прочим, он тобой интересовался. Я ему всё рассказал, он записал в протоколе, я там расписался.
– А я-то ему зачем? – подал голос Степан. Был он чем-то подавлен и всё больше молчал, а тут не выдержал. – Я мамонта не воровал, да меня тут и не было. Так что пусть его ищет в другом месте.
– Как раз поэтому он тобой и интересовался. Так сказать, изучал обстоятельства твоего исчезновения. Говорит: «Странно всё это, никаких следов не было, а человек пропал. Будто здесь замешана какая-то нечистая сила. Сначала, говорит, зять исчез, потом вместо него мамонт появился, а в конце концов и тот испарился».
От выпитого Слепцова стало заносить в сторону, запершило в горле. Прокашлявшись, он опорожнил полную кружку брусничного морса и продолжал:
– Так вот, очень умную мысль он тут высказал. Говорит: «Что это, случайность или какая-то хорошо спланированная акция? Но по всем данным похоже на акцию. А вот кем, спрашивается, и для чего – это вопрос?» Вот ведь, Степан, в чём проблема. И, между нами говоря, это очень серьёзный вопрос, потому как мамонт больших денег стоит. Если бы он нам достался, всем бы хватило. Честно тебе говорю.
Доев салат из свежих помидоров и огурцов, которые вырастила Настя в своей теплице, он положил вилку.
– Ну и что там следователь, нашёл что-нибудь? – спросил его Степан. – Может, поймал кого-то? Давай рассказывай.
– Да нет, откуда. Но раз пошёл у нас разговор о нечистой силе, то скажу тебе следующее: тут
