Не догадывался об этом и майор Граве, приглашенный в конце октября в оранжерею для разговора с глазу на глаз.
Майор послушно ходил за адмиралом между трехъярусными стеллажами, с деланым вниманием выслушивал пространные ботанические пояснения, с отвращением вдыхал густой, влажный, смешанный с пряными запахами тропических цветов запах земли, послушно нагибался, чтобы понюхать ту или иную диковинку, и проклинал того, кто однажды внушил его начальнику столь нелепую причуду — разведение цветов.
Адмирал, нахмурив густые черные брови, приподнялся на цыпочки, протянул руку и оборвал с какого-то цветка потемневший листок. Поджав губы, рассмотрел его, покачал головой, но не бросил, а спрятал в бумажку, которую положил в карман.
Адмирал что-то пробормотал, майор не расслышал, что именно, видимо, выразил досаду. И вдруг, пристально оглядывая соседние горшочки с растениями, приказал Граве снять засаду на квартире Штраух.
— Снять? — спросил Граве. — Что-нибудь случилось, господин адмирал?
— Да, — ответил Канарис, двигаясь вдоль стеллажа. — Связной из Москвы посетил Штраух, но его отпустили.
Граве остановился и отстал, но тотчас же догнал адмирала.
— Отпустили?! Я не понимаю...
— Понимать тут нечего, - сказал Канарис, выдергивая из очередного горшочка сорную травинку и пряча в ту же бумажку, в какую спрятал пожухший листок. -русские нас перехитрили... Обратите внимание на эту ту-розу, майор. Не правда ли, настоящая красавица?
Граве смотрел на ту розу, ибо даже просьбы начальства он всегда воспринимал как приказы, но ему было не до экзотической красоты. Последние недели Граве жил в предвкушении окончательного служебного триумфа. Он каждый день внимательно слушал, как дикторы хорошо поставленными голосами невразумительно сообщают о тяжелых боях под Сталинградом с фанатически сопротивляющимся противником, и с каждым днем все больше убеждался в очередном провале планов верховного командования. Рассуждая, он приходил к выводу, что теперь потребуется максимум сил, чтобы не откатиться, как случилось под Москвой, и удержать линию фронта по Волге и хотя бы по Северному Кавказу. Однако наступала зима, и можно было не сомневаться, что русские нанесут ответные удары и потеснят армии рейха. А это грозит затяжкой войны еще минимум на полгода. И это плохо. Плохо потому. что при условии открытия англичанами и американцами Второго фронта Германия окажется в крайне трудном положении. Наступление на Востоке сделается невозможным, большевики используют передышку предпримут наступление задолго до того, как удастся покончить с десантными войсками Рузвельта и Черчиля- Большевики-то оттягивать не станут! Сталину нужен Реванш! Реванш любой ценой! Значит, остается упорство и на рассудительность правительств Англии и второй фронт в сорок третьем открыться не должен. Ведь сокровенные интересы этих стран требуют обескровить,, Россию! А если так, то Второй фронт не откроют, то не все потеряно!
Тогда можно предпринять еще одно усилие, сломать хребет русской армии, одним ударом покончить с Англией, как возможной базой союзников, и устремиться на Ближний Восток, выйти на дорогу к Индии и другим британским колониям. Это спутает карты западных держав. Испания закроет Гибралтар. Вермахт захватит Суэц. Япония вышвырнет противника из Индокитая. Американцы уползут в свою заокеанскую берлогу и не посмеют носа высунуть. И тогда «новый порядок», воцарившийся в Европе и Азии, немедленно поглотит Африку. Победа!
Граве верил, что Германия все-таки победит. Тем более что после обнаружения советских передатчиков и ареста советских разведчиков в Берлине уже никто, по его мнению, не мог бы выдать военных планов рейха красным. Но в своих мечтах майор Граве шел дальше. Он надеялся, что радиоигра, затеянная абвером от имени Генриха Лаубе, и захват связного, посланного к Инге Штраух, откроют перед абвером невиданные до сих пор возможности дезинформации противника.
Если советский Генеральный штаб и получит какие-то сведения, то это будут сведения, подсказанные абвером. Они обойдутся русским в миллионы жизней! И заставит их уплатить по этому счету не кто иной, как майор Граве. Да, да! Никому доселе не известный майор Граве, человек, над которым так долго смеялись те, кто терпит сейчас поражение за поражением на фронте!
Оброненное как бы мимоходом замечание адмирала Канариса о бессмысленности дальнейшего пребывания Анны Рихтер на квартире Штраух, сообщение об исчезновении связного прозвучали для Граве звоном похоронного колокола.
Он все еще смотрел на кроваво-красный, прихотливо изогнутый цветок, но взгляд у майора был растерянно-обиженный, глуповатый, как у щенка, прыгнувшего на врага а лапами поймавшего пустоту.
Но... как же могли упустить? - пробормотал Граве - Я надеюсь, что служба безопасности приняла все меры?
Канарис, все так же внимательно оглядывая свои владения, в нескольких словах дал майору понять, что именно произошло.
— Надо полагать, что поиски «штурмбаннфюрера Эрбаха» окажутся совершенно бесплодными, - сказал Канарис. - Я думаю, что документов на это имя вообще
больше не существует. Человек, приходивший с ними, разгуливает по Берлину с другими бумагами. И, конечно, не менее надежно сделанными.
— Однако внешние приметы...
— Людей среднего роста с синими глазами в Германии найдется больше чем достаточно, — возразил Канарис. - Какие же это приметы?
— Что же делать? — тупо спросил Граве.
Канарис взглянул на своего начальника службы радиоподслушивания. Адмирал и прежде был не очень высокого мнения о нем как о разведчике и ценил в Граве только хорошего специалиста. Но такого глупого вопроса адмирал от Граве все же не ожидал. Молчание длилось минуты две. - Ваши посты не засекли в районе Берлина ни одной новой рации? -Нет.
Следите за эфиром. Исчезнувший связной постарается сообщить о провале Инги Штраух. Желательно его запеленговать!
Слушаюсь, господин адмирал!
Впрочем, может быть, он уже сделал свое дело.
В тот самый вечер, майор? сказал наконец адмирал.
— Так точно, господин адмирал!
— И все же следите за эфиром.
— Слушаюсь, господин адмирал.
Канарис опять разглядел какой-то сорняк.
— Как идет радиоигра от имени Лаубе? — спросил он немного погодя. — Тревожных симптомов не замечено?
— Никак нет. Русские отвечают регулярно. В последней телеграмме запросили сведения о строительстве Атлантического вала.
— Что вы думаете по данному поводу?
— Я, господин адмирал? Я думаю, что русские ничего не подозревают.
— Почему же тогда к Инге Штраух забросили связного?
