— Может быть, и так, граф, но кто знает, не придется ли и вам в скором времени согласиться со мной.
— Признаюсь, это меня удивило бы, но оставим этот пустой спор, который не имеет смысла, и поговорим лучше о более важных делах.
— Я к вашим услугам, как и всегда, граф.
— Вот уже почти месяц, как я вас не видел. В последнее наше свидание вы просили у меня только две недели, вы помните это? Я дал вам больше времени, следовательно, вы не можете упрекать меня в настоящем моем нетерпении.
— Совершенно так, граф. Но зато я добыл некоторые сведения.
— А? Посмотрим, что за сведения! — проговорил граф, потирая руки.
— Не радуйтесь, граф; я боюсь, что они не только не принесут вам какой-либо пользы, но еще сгустят тот туман, которым вы уже окутаны.
— Гм! Что вы хотите сказать? Говорите скорее и без разглагольствований.
— Хорошо. Это будет недолго.
— Я слушаю.
— Предлагайте мне вопросы об известных лицах; я предпочитаю вести разговор в этом роде, так будет проще и скорее.
— Хорошо. Шарль Лебо?..
— Исчез дней двадцать тому назад, и никто не знает, что сталось с ним.
— Может быть, убит в стычке с индейцами?
— Нет. Он получил письмо в Квебеке, где он живет в доме старого охотника Мишеля Белюмера.
— Ну, а Белюмер?
— Не знает или, скорее, притворяется, что ничего не знает.
— Может быть, есть возможность что-нибудь узнать через этого человека?
— Нет.
— Как нет?
— Шарль Лебо уехал тотчас по получении письма, никому ничего не говоря; что же касается Белюмера, то он уехал четыре дня спустя по отъезде своего друга.
— Разве вы не послали надежного человека вслед за ним?
— Посылал, но несколько часов спустя его нашли возле Трех Рек с разбитым черепом и не с одной пулей в животе. Мне кажется, лишнее прибавлять, что он был мертв.
— Весьма естественно. Молодцы не зевают!
— Они знают, что им грозит опасность, и защищаются; они правы, точно так же, как будем правы мы, если поступим с ними таким же образом.
— Логично, а граф Меренвиль?
— Граф оставил генерала Монкальма в Карильоне.
— Он должен быть на своей даче Бельвю. Граф постоянно живет там, когда не в походе.
— Бельвю необитаем; там ни души более не осталось.
— Что вы говорите? — вскричал граф, подпрыгивая на своем кресле.
— Истину, граф.
— Все семейство уехало?
— Да, граф. В том числе и мадемуазель де Прэль.
— А! Они, без сомнения, в Квебеке. Для меня это лучше, теперь они под моими руками, и похищение легче будет привести в исполнение.
— Семейство Меренвиль не в Квебеке.
— Вы в этом уверены?
— Даже очень. Дом их пуст, все заперто.
— Черт возьми! Вот так новости!
— Я вас предупреждал.
— Но когда и как они уехали? Ведь должен же был кто-нибудь их видеть? Не могли же они испариться в воздухе.
— Они выехали внезапно, в полночь.
— В полночь?! — вскричал граф с удивлением.
— Да, граф. Они, разделившись на две группы, уехали неожиданно; все было приготовлено заранее.
— А!
— Их выслеживали по следам лошадей. В известном месте, примыкающем к реке, обе группы, как это заметно по следам, соединились в одну и отправились далее. В продолжение восьми дней за ними следили шаг за шагом, и на девятый день…
— Ну, что на девятый день?
— Лошади возвратились в Бельвю после длинного объезда.
— А люди?
— Неизвестно.
— Но слуги, оставленные в Бельвю?..
— Вчера переехали в Квебек, в дом графа.
— Прислуга должна же хоть что-нибудь знать?
— Ничего; к ним уже пробовали подъезжать со всех сторон. Это малоразвитые канадцы, которым не рискнули бы доверить столь важную тайну.
— Так. Но кто мог предостеречь графа?
— Э!.. Конечно, так называемый Матье, который показал вам отличный образчик того, как он умеет обделывать свои дела.
— Ну, уж попадись он мне!
— Ну, это еще когда-то будет, а пока мы в его руках.
— А так мы разбиты.
— Наголову, граф.
— К черту! Проклятье!.. А женщина, прозванная Свет Лесов, тоже исчезла?
— Да, давно уже часть племени бобров оставила свою деревню и переселилась в другое место, как это делают часто индейцы; эта женщина отправилась с переселенцами.
— За ними не следили?
— Гнаться по следам диких?.. Да разве это возможно, граф?
— Мои мысли путаются. Я начинаю сходить с ума.
— И есть от чего, но не надобно еще терять надежды. Если мы успеем найти хоть одного, в наших руках будут все.
— Конечно. Но когда?
— Точно определить я не могу, может быть, завтра, а может быть, через год. Главное, нужно запастись терпением и положиться на случай, который часто помогает тем, кому в счастье не везет!
— Ваши доводы малоутешительны.
— Что делать, граф! Не знаю, что вам и сказать, но только могу уверить вас в одном…
— В чем?
— В том, что это дело, по своим затруднениям и препятствиям, заинтересовало меня в высшей степени. В первый раз я встречаюсь лицом к лицу с противниками, равными мне, так как и они сильны, дворняжки. Я буду бороться с ними во что бы то ни стало, а если мне не удастся разбить их, то это будет не по моей вине.
— Вы это мне обещаете?
— Будьте покойны, граф. Моя гордость и мое самолюбие поставлены на карту. Если я не выиграю, я сложу голову.
— Вот условие: если вы будете иметь успех, я вам заплачу пятьсот тысяч ливров.
— Это ваше дело. Не теперь будем говорить о деньгах, после — другая статья!
— Все будет зависеть от того, что вы сделаете, — сказал граф, вставая и надевая свой плащ. — Теперь я вас оставляю, уже становится поздно. У меня еще много дела, я опять приду…
— Дайте месяц времени; если будет в промежутке что-нибудь новое, я вам сообщу.
— Отлично. Так будет лучше. До свидания.
— Мое почтение, граф.
Витре, слегка поклонившись, сошел с лестницы, напевая вполголоса модную песенку, и вышел, не принимая никакой предосторожности, а стараясь только не выпачкаться в грязи в этом глухом переулке. Он шел крупными шагами, не оглядываясь ни вправо, ни влево.
Только что граф повернул за угол переулка, как ему представилось какое-то необыкновенное движение в подозрительной груде мусора. Потом внезапно, как черт из игрушечной коробки, показался из кучи сора какой-то человек высокого роста, что-то бормотавший сквозь зубы и ругавшийся.
— Еще десять минут, и я задохнулся бы без покаяния. Чтобы черт побрал старого дурака, на которого приходится постоянно работать; его трудно провести, как старую приказную крысу. Но главное не медлить.
Разговаривая так с собою, неизвестный вышел из дыры, проделанной в куче сора, и быстро распустил громадное покрывало, которым он плотно был окутан, чтобы по возможности меньше выпачкаться грязью. Одежда его не пострадала ничем, что доставляло ему немало удовольствия. Завернувшись в плащ, он поспешил в глубь переулка, который был от него не более четырех или пяти шагов.
