И Чез побежал.
Было удивительно, что ноги у него вообще двигались, потому что мозг, казалось, совсем отключился.
«Может быть, нам надо… а если…»
Несколько кварталов они просто неслись очертя голову, прямо посреди пустынной мостовой. Потом до Чеза дошло, что кто-нибудь обязательно погонится за ними и нужно поискать укрытие. Как только он притормозил, чтобы предупредить остальных, Рокки оттащил брата и сестру в сторону.
– Это бред какой-то, – задыхаясь, проговорил мальчик и замедлил бег. Другой Финн и другая Эмма жались к нему, звеня наручниками. – Нам нужно найти телефон. Это… это какая-то секта? Ну, мы же теперь убежали, и… – в основном он обращался к Чезу и Натали. – Я понимаю, что вы хотите помочь, но можно попросить у вас телефон? Надо вызвать полицию…
– Наш телефон здесь не работает, – сказала Эмма. – И в полицию тоже обращаться не стоит.
Дети Густано уставились на неё разинув рты.
«Ну конечно, – подумал Чез. – Мы растерянны, хотя целую неделю пытались понять, что происходит. А дети Густано вообще ничего не знают».
– Мы в какой-то другой стране? – уточнила другая Эмма. Выражение её лица «я должна в этом разобраться» казалось очень знакомым. – И здесь плохое правительство?
– Давайте считать, что да, – сказал Чез, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мы ведём вас в безопасное место. Честное слово. Потом всё объясним.
За спиной послышался тонкий вой полицейской сирены.
– Бежим! – крикнула Натали. – Быстрее!
Они снова сорвались с места и побежали со всех ног – минимум со всех ног бежали Финн и другой Финн. Им приходилось прикладывать все силы, чтобы не отставать, и Чез видел, что Рокки и другая Эмма постоянно замедляют шаг, приноравливаясь к младшему брату. Конечно, они были к нему прикованы, но и Чез держался рядом с Финном. Натали и Эмма слегка опередили их. «То есть, если появится полиция, Эмма будет в большей безопасности, чем мы, но…»
Полицейская сирена – одна сирена? две? три? – как будто приблизилась, и Чез живо представил, как за ними выстраивается целая вереница патрульных машин, как хватают Финна…
«Мы не обгоним машину, – сказал себе Чез. – Нам нужно бежать дорогой, по которой они не проедут».
Они находились за много кварталов от заброшенного дома. Всё вокруг казалось незнакомым, хотя они уже миновали высотные здания с ужасными оранжево-синими флагами, и Чез был уверен, что единственная знакомая примета местности – пруд – находилась справа.
«Пруд. А за ним…»
– Слушайте! – закричал Чез. – Когда доберёмся до пруда, побежим по велосипедной дорожке!
– А в этом мире есть велосипедная дорожка? – спросила Эмма.
– Не знаю!
Сирены завывали всё ближе и ближе. По бокам высились заборы и непроходимые живые изгороди.
– Должна быть! Иначе…
Чез не договорил, но в голове у него звенело: «…иначе у нас нет шансов».
«Это всё равно что бежать домой от остановки школьного автобуса, – твердил себе Финн. – Только немножко подольше. Главное – не останавливайся». Хотя, когда он бежал домой от остановки, то всегда надеялся увидеть маму, которая ждала его с шоколадным печеньем, яблоками или крекерами… или просто с объятиями.
Финн очень любил поесть. Но иногда больше всего ему хотелось именно объятий. «Мама сказала, что мы встретимся дома, – напомнил себе Финн. – То есть ничего не изменилось. Она обнимет нас, когда мы все вернёмся!»
– Сюда! – крикнул Чез, сворачивая. Он потянул за руки Финна и другого Финна, увлекая обоих за собой.
– Мы не пойдём ни в какие закоулки! – возразил Рокки. – Ты не заманишь нас туда, где…
– Это всего лишь велосипедная дорожка! – крикнул Чез. – Чтобы нас не было видно с улицы!
Рокки гневно взглянул на Чеза, затем бросил быстрый взгляд через плечо и последовал за ним.
– Пожалуйста, пусть она там будет! Пожалуйста, пусть она там будет! – твердил Чез.
Финн поднажал и поравнялся с Эммой и Натали.
– Она здесь! – крикнул он Чезу. – Только немножко заросла!
На самом деле велосипедная дорожка заросла СИЛЬНО. Ветви кустов хлестали их, били по рукам, по ногам, по лицу, цеплялись за волосы. Впереди показался просвет, но Натали удержала остальных.
– Подождите, вдруг там кто-нибудь есть, – прошептала она и выглянула из-за колючего куста. – Нет, всё чисто. Пошли! Скорей!
Все семеро перебежали дорогу и снова нырнули в заросли.
«Почему на улице никого нет? – подумал Финн. – Почему никто не спрашивает: “Эй, ребята, что случилось? Вам нужна помощь?” Неужели все жители города собрались в том ужасном зале совета?»
Вой полицейской сирены за спиной напомнил Финну, что ЗДЕСЬ прежние истины перестали быть таковыми. Полицейские приближались. И в этом мире они были не на стороне добра.
Сирены словно множились и отдавались эхом. Казалось, теперь патрульные машины были не только сзади, но и спереди.
«Не может быть, – сказал себе Финн. – Беги, не останавливайся!»
Другой Финн постоянно оглядывался на Рокки и другую Эмму. Финну захотелось как-то ободрить его: «Ты здорово бежишь!» Или: «Мы уже почти на месте!» Но он обнаружил, что ему не хватает воздуха. Было трудно дышать, потому что здесь очень плохо пахло. Сам воздух, казалось, шептал: «Ты не справишься. Лучше сдайся прямо сейчас».
Эмма приотстала и, поравнявшись с Чезом и Финном, спросила:
– А мы разглядим с дорожки нужный дом?
Чез чуть не споткнулся:
– Ты права: здесь всё выглядит по-другому, да ещё эти заборы… Вдруг мы случайно проскочим мимо?
– Может, снова выйдем на дорогу, когда доберёмся до нашей Каштановой улицы? – предложила Эмма. – Ну или как она здесь называется.
Финн не знал названий всех соседних улиц – для него они были просто той улицей, «где живёт Тирелл», или «где одна старушка разрешила нам нарвать малины», или «где стоит дом, который я куплю, когда вырасту, потому что там есть бассейн».
«Когда мы вернёмся, я больше туда не пойду, – подумал он. – Может, даже в школу перестану ходить. Я буду всё время сидеть дома с мамой».
Они снова выскочили на открытое место. Чез и Эмма хором крикнули:
– Туда!
Убогая улица перед ними тянулась словно на миллион миль. Было приятно, что ветки больше не цепляются за одежду и за волосы, но теперь Финн чувствовал себя беззащитным. Если кто-нибудь появится, им некуда будет деться – разве что перелезть через трёхметровый забор. Полицейские сирены как будто затихли в отдалении, но, возможно, уши Финна просто к ним привыкли. Или он плохо слышит.
На улице стояла сверхъестественная тишина. Наручники на детях Густано звякали, и внезапно этот звук стал казаться оглушительным.
А потом кто-то
